Базельский мир - [44]

— Когда увидите ее…

— Увижу? Что с ней? Она умерла?

— Тише, ради бога! Вы увидите ее, когда вас вылечат, и вы вернетесь домой.

— Вылечат? Вы с ума сошли! Здесь не лечат!

Тут во мне шевельнулось нехорошее предчувствие. Я еще раз обвел глазами темную палату, темный силуэт кровати, и задал вопрос, который в этой ситуации звучал, наверное, чрезвычайно глупо.

— Простите, это Хёнг? — спросил я.

— Что? — донеслось с кровати.

— Это Хёнг? Район Хёнг? — спросил я у Томаса.

— Это Валисхофен, — ответил Томас.

Меня словно током ударило.

— Почему Валисхофен!? — накинулся я на Томаса. — Я же говорил тебе, клиника в Хёнге!

— Ты вообще не говорил, где она находится!

Действительно, не говорил, вспомнил я.

— А почему тогда мы приехали в Валисхофен?

— Ты сказал, что Комин в клинике, где помогают совершать самоубийства… Она одна такая, единственная в мире.

— Я не говорил этого! Я имел в виду, помогают самоубийцам. Лечат их! А не убивают!

— Вот дерьмо! — прошептал Томас.

— Дерьмо! — согласился я.

— Так значит, вы не от Мириам? — раздался голос с кровати.

— Нет, — ответил Томас, — извините, мы ошиблись. Нам надо уходить.

В коридоре, кажется, стихло.

— Подождите, не уходите так быстро! — раздался голос. — Поговорите со мной! Две минуты! Умоляю!

«Как бы он не поднял шум», — подумал я.

— Хорошо, но только две минуты. Нам действительно надо уходить.

— Какая погода там, снаружи? — спросил голос. — Идет снег?

— Нет, снега нет.

— Они обещали снег, — вздохнул голос. — Я читал прогноз. Умирать приятней, когда идет снег…

— А что это вы решили умереть? — спросил Томас.

— Я ужасно болен, неизлечимо, — произнес голос.

— Но вы, кажется, можете слышать, разговаривать… видеть можете?

— Могу.

— И соображаете, кажется, тоже неплохо. Так ли ужасна ваша болезнь на самом деле?

— Ах! — раздался вздох, — если бы я не мог видеть и слышать, если бы не мог «соображать», как вы выразились, наверно, мне было бы легче. Но я вижу, что приношу огромные неудобства всем, кто окружает меня. Я измучил их, и измучился сам…

— Но Мириам, кажется, против того, чтобы вы это делали?

— Мириам, если бы вы только знали! — мечтательно произнес голос. — Это святая женщина! Но я не могу бесконечно пользоваться ее добротой. Тем более, что я ничего не могу дать ей взамен!

— Идиот! — неожиданно вспылил Томас. — Чертов идиот! Мало того, что ты отказываешься от жизни, величайшего в мире дара, так ты еще и бросаешь людей, которые тебя действительно любят! Вот ублюдок!

— Прекратите меня оскорблять! Я позову охрану! — пригрозил голос.

— Тсс! Успокойтесь, пожалуйста! — сказал я и легонечко подтолкнул Томаса, чтобы он не очень кипятился. — Люди, которые вместо Хёнга оказались в Валисхофене, не имеют права никого называть идиотами.

— Хорошо сказано! — злорадно хихикнул голос.

— Пожалуй! — тихо согласился Томас. — Но знаете что, — он снова перешел на громкий шепот. — На том свете вам будет не хватать таких сюрпризов. Наверное, там никто ни к кому среди ночи не вламывается. Райские кущи, амброзия… Хотя вряд ли вы попадете в рай. По-моему, туда не принимают самоубийц.

— Я далек от религии, — парировал голос.

— Я тоже далек от религии, — сказал Томас. — Но повторяю, то, что вы тут затеяли — грех. А точнее сказать, большое свинство. Есть тысячи примеров того, как люди побеждали болезни, которые казались совершенно неизлечимыми. Они дарили надежду и силу другим людям. Даже если у них не получалось, по крайней мере, они пытались, они боролись до конца. А эта чертова клиника — грязный подлый бизнес, вытягивание денег из таких вот слабаков, как вы!

Томаса опять начинало заносить. Теперь я понял, что он имел в виду, когда говорил про католическое воспитание. Забористая штука.

— Тихо! — я услышал шум в коридоре. — Кажется, кто-то идет!

В эту секунду дверь резко распахнулась, и в глаза мне ударил свет сразу нескольких фонариков. Закрыв глаза рукой, я разглядел людей в синей полицейской форме.

— Руки за голову! — раздалась резкая команда. — На выход!

— Мы все можем объяснить! — начал было Томас. — Это ошибка! Понимаете…

— На выход! Быстро! — полицейские были вооружены и слушать объяснения не собирались.

— Эй! Подождите! — заголосил хозяин палаты. — Я передумал! Я не хочу умирать! Слышите? Передайте доктору Лохеру, я передумал! Все отменяется! Слышите? Срочно свяжитесь с доктором Лохером!..

В полицейском участке нас с Томасом разделили. Меня отвели в комнату, похожую на обычный офис — три рабочих стола с компьютерами, кофейный автомат. В комнате было четыре человека в форме, три мужчины и молодая женщина.

Один из них, здоровый, чернявый, со злым лицом, с громкими щелчками натянул на себя резиновые перчатки.

— Лицом к стене! — скомандовал он.

Я послушно повернулся. Он положил мне руку на плечо и грубо подтолкнул. Я уперся руками в стенку. Больно ударяя тяжелыми ботинками по лодыжкам, он раздвинул мне ноги на ширину плеч и принялся ощупывать карманы.

Нас с Томасом уже обыскали прямо у клиники, выгребли все, что было в карманах, и забрали брючные ремни. Теперь процедура повторялась.

Похлопав по карманам и штанинам, чернявый скомандовал:

— Повернитесь!

Я повернулся.