Базельский мир - [43]

— Хрен-то у вас что получится! — повторил я, довольный своим хитроумием.

Томас поджидал меня у входа в кафе. Мы пожали друг другу руки, и я сразу же увлек его прочь от кафе, в боковую аллею парка.

— Извини, Томас, мало времени, — сказал я. — Я сразу начну с главного, а ты слушай. — Я оглянулся по сторонам, аллея была пустынной. — Алекс Кей, лидер «Кей френдз», его настоящее имя Александр Комин, это мой друг, мы вместе учились в университете.

— Я начинал догадываться, — сказал Томас. — Еще тогда в Асконе, в парке Монте Верита…

— Да, да, — торопливо перебил его я. — Комин попал в большую беду. Он сейчас в Цюрихе.

Томас удивленно взглянул на меня.

— Да! В Цюрихе. В специальной клинике, где… — от волнения и спешки я с трудом подбирал немецкие слова, — где помогают самоубийцам.

— В клинике, где помогают самоубийцам, — повторил пораженный Томас.

— Я только что оттуда, видел его. Он в плохой форме, надо его вытаскивать..

— Ты был в этой клинике? — еще больше поразился Томас.

— Да, час назад.

— Но разве там разрешены посещения?

— Почему нет? Ты знаешь эту клинику? Знаешь доктора Бишофбергера?

— Нет, доктора Бишофбергера не знаю, но клинику, конечно, знаю. Я даже писал о них. Но чтобы там можно было навещать пациентов! Это как-то…

— Это все спецслужбы! — перебил я. — ФСБ, ЦРУ, не знаю, кто… Они пытались вытянуть из меня информацию о его контактах, но я ничего им не сказал. Самому Комину дают какие-то препараты, он лежит там, как овощ. Если мы не вытащим его, он пропадет. Они его убьют, прямо в клинике. Это страшные люди.

— Да, страшные, согласен. Ты знаешь, я не религиозный человек, но я получил католическое воспитание. То, что там происходит, это чудовищно! — Томас побледнел от волнения. — Мы должны действовать немедленно!

Я немного удивился такой бурной реакции всегда сдержанного Томаса. Причем здесь католическое воспитание, я тоже не совсем понял, но согласился с тем, что нужно действовать немедленно.

Я лежал в неудобной позе уже сорок минут, в упор разглядывая тканевый узор на обивке заднего сиденья в маленьком «фольксвагене» Томаса. «Фольксваген» кружил по темному вечернему городу. Томас решил ехать в клинику окольными, одному ему известными путями, чтобы сбить с толку возможных преследователей.

По этой же причине я лежал сзади, подтянув ноги к подбородку и страдая от боли в затекшей спине. Со стороны должно было казаться, что Томас в машине один.

Наконец машина остановилась, Томас заглушил двигатель.

— Полежи пока, я осмотрюсь, — сказал он и вышел.

Осматривался он бесконечно долго, я начал уже поскуливать от боли в спине. Наконец дверь машины открылась.

— Выходи, — шепотом сказал Томас, — иди за мной!

Кровь толчками возвращалась в мои руки и ноги. Двигаясь, как робот, я проковылял вслед за Томасом до запасного выхода с обратной стороны здания.

Томас достал из сумки заготовку ключа и маленький молоток. На руках у него были садовые перчатки — он прекрасно подготовился.

— Я знаю одного бывшего взломщика, — шепотом объяснил Томас. — Писал как-то статью о социальной адаптации преступников. Он показал мне этот способ. Очень полезный навык. Знаешь, сколько тут стоят услуги слесаря…

Томас вставил заготовку ключа в замочную скважину, легонько ударил молотком, потом еще ударил, потом еще раз — с шестой или седьмой попытки замок щелкнул и открылся.

Мы застыли на несколько секунд, ожидая, сработает ли сигнализация. Сигнализация молчала. Взлом удался.

— Где находится его комната? — спросил Томас, когда мы выбрались из полуподвала на первый этаж.

— Где-то здесь, кажется, по левой стороне, — я пытался сориентироваться в сумеречном коридоре, освещенном двумя тусклыми лампочками. Это было непросто. Бишофбергер вел меня со стороны главного входа, а мы вошли с обратной стороны.

— Эта или эта… — я остановился перед двумя дверьми, на одной был номер 5, на другой 6.

— 5 или 6? Вспомни! — прошептал Томас.

— Не помню! — зашептал я в ответ. — Номеров вообще не помню!

Из дальнего конца коридора донесся шум, там включили свет. Я повернул ручку ближайшей двери, она оказалась не запертой, мы с Томасом быстро втиснулись внутрь и прикрыли за собой дверь. В комнате было совершенно темно. По мере того, как глаза привыкали к темноте, я смог различить кровать, которая стояла у дальней стены, не так, как в палате у Комина.

— Кто здесь? — раздался слабый мужской голос.

— Это не Комин, — шепнул я Томасу. — Не та комната.

— Кто здесь? — повторил голос громче.

— Тише, пожалуйста! — шепотом сказал Томас. — Мы сейчас уйдем.

— Кто вы? — донеслось с кровати.

— Пожалуйста, тише! — умоляюще зашептал Томас.

— Вас послала Мириам? — голос стал тише.

— Нет, не Мириам. Не волнуйтесь, пожалуйста! Мы через минуту уйдем.

— А кто вас прислал сюда? Айзек?

— Нет, не Айзек.

— Значит, все-таки Мириам! — заключил голос. — Так вот, передайте ей, что я не жалею о том, что произошло. И она сама скоро убедится, что я был прав. Так ей и скажите, слышите?

— Послушайте, мы не знаем никакую Мириам, — вступил в разговор я. — Вы сами ей скажете все, что считаете нужным…

— Что значит, я сам? Когда я ей скажу? — голос стал удивленным.