Байки - [52]

Шрифт
Интервал

Уже потом мне рассказал Витька, что Вовка училище окончил первым по списку, с правом выбора места службы, и попросился на самый северный Север. А отслуживши там с отличием, попросился в Академию и ему не отказали. “Перспективный офицер, - сказал Витька с ухмылкой, - надо же, кто бы подумал.” Вовка уже заканчивал Академию в Ленинграде, Витька дал адрес.

Я пришёл в общежитие на Лебедева, дежурный офицер сказал: “А, капитан Васильев, пижончик, знаем-знаем.” Вовка и на самом деле в полевой форме выглядел пижоном. Непонятно, как это можно, но у него получилось.

Как-то неловко было называть капитана Вовкой, тем боле такого пижонистого. Я же служил на должностях солдатско – сержантских, капитан для меня большая шишка. Потом привык. Несколько раз встречались, гуляли, сиживали в кафешках. Вовка оказался интересным человеком. Наверняка он и раньше был таким, только тогда не туда смотрел, что ли. Как-то я спросил, не решён ли давний вопрос о старшинстве. Вовка даже рассмеялся: “А чего решать, и так ясно, что я. Почему? Я практически уже майор. В мои годы, без войны. Если попрошусь “помочь братьям”, вернусь не меньше чем подполковником. А Витька за три года - три лычки. Куда ему в старшие! Ну и Надийка ездит на нём. Ай!” Махнул рукой. “Знаешь, сначала обидно было, почему не я, такая девица и - фиг те. Но понял. У девок нюх, они ищут, на ком бы поездить, а на мне не поездишь. Так-то у меня присмотрена одна, после выпуска охомутаюсь. И ездить на мне она не будет.”

Я проводил его в Пулково после выпуска. Его и стоящую рядом довольно симпатичную особу. Куда? К месту дальнейшего прохождения службы.

Последний раз я слышал о нём давно, он был тогда полковником. Полканом, сказал Витька. ”Надо же,- сказал Витька, - никогда не думал, что мой брат в полканы выйдет. А то и генералом станет, его Лизавета уже портки с лампасами прикупила.” И я не мог удержаться: “Всё же, кто из вас старший, наконец?” – “Ай, - засмеялся Витька, - да не один ли хрен! Детство всё это. Пусть тешится.”

Конечно, Витька не мог быть старшим, старшим (старшей) у них была Надийка. Она оформилась в уверенную в себе и своей внешности хозяйку дома с мужем и детьми. Если говорить словами Вовки, она на Витьке ездила, да. Но, как бы это сказать, Витьке было комфортно. А думать о старшинстве было просто ни к чему. По-моему, так.

Шарф

Когда колотишь ломиком промёрзлую аж до самой Америки землю, шарф вылезает из воротника телогрейки и лезет в нос. С топором - то же самое. Самое лучшее – это когда свитер с высоким воротником, особенно на пуговицах если, так где его взять. А когда сварщиком стал, на высоте работал, та же история: горит он от искр. Конечно, шея не голая, но это не шарф. Потому, конечно, привыкаешь без него, куда деваться – то. Да и в солдатской жизни шарфы не предусмотрены Уставом. Так вот и после дембеля расхаживал с “голой шеей” – и ничего такого. В институт поступил без шарфа, учился без него, всё было нормально. Для меня нормально. Некоторые: ах, как ты ходишь без шарфа, ах, простудишься, заболеешь. Да идите вы все далеко и прямо, я же не спрашиваю, почему вы кутаетесь так, что дышать нельзя. Не приставайте. И перестали.

А тут Светик. Та-ка-ая девочка шикарная села рядом. Сама села, не звал. Я не думал ничего такого, не по себе сук рубить не собирался. Конечно, я не думал и соблюдать пост, только она не для меня. Просто приятно, когда такая сидит рядом. И туда же: почему без шарфа, холодно же. Не то чтобы вёл себя хамски в отношении остальных, но как – то не хотелось отвечать, как остальным. Привык, говорю, в Сибири, в армии, на стройке. И вообще, меня это устраивает. А её, как оказалось, не устраивает. К моему сожалению, потому что мне не по душе, если кто в мои дела лезет.

До Чернышевской ехали вместе, а дальше - я один. Проводи, говорит, у меня сегодня сумки тяжёлые. Как раз пятница была, можно отоспаться в субботу, ну и не торопясь пошлёпали по Салтыкова – Щедрина. Поднялись к квартире, хотел отдать сумки, она говорит: “А почему ты всё – таки без шарфа ходишь? Холодно ведь, неужели не чувствуешь?” Положила горячие пальцы мне на шею, я аж завибрировал.

По – хорошему если, так надо было сбежать, а я струсил, если по правде. Как же можно, если такая… Ну и зря. Потому что когда к таким, как я, подходят такие, как она, ничем приличным это не кончается. Вот. Но я же говорю, надо было сбежать. Короче, она говорит, что родители сегодня свалили на выходные, так зайди погреться, а то ты дрожишь, замёрз же.

Конечно, я страшно загордился. Ну как же, смотрите все, какая девушка шикарная со мной, это моя девушка, завидуйте. С трудом с учёбой справлялся, не до того было.

Так вот, у меня день рождения, она дарит мне мохеровый шарф. Весь такой разноцветный, толстый и пушистый. Красивый такой, только что с ним делать, не пойму. Во – первых, очень жарко, во – вторых, как будто бюст образовался, грудь торчит просто по – женски. Шея зафиксирована, голову не повернуть. Пальто не застегнуть, такое ощущение, сейчас патруль подвалит на предмет нарушения формы одежды. Ну нафига козе баян! Пришлось носить его в сумке с лекциями и на шею его только на эскалаторе.


Еще от автора Михаил Алексеевич Шервуд
Женечка, Женька и Евгеша

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Дети войны

В этом сборнике собраны воспоминания тех, чье детство пришлось на годы войны. Маленькие помнят отдельные картинки: подвалы бомбоубежищ, грохот взрывов, длинную дорогу в эвакуацию, жизнь в городах где хозяйничал враг, грузовики с людьми, которых везли на расстрел. А подростки помнят еще и тяжкий труд, который выпал на их долю. И красной нитью сквозь все воспоминания проходит чувство голода. А 9 мая, этот счастливый день, запомнился тем, как рыдали женщины, оплакивая тех, кто уже не вернётся.


Мэрилин Монро. Жизнь и смерть

Кто она — секс-символ или невинное дитя? Глупая блондинка или трагическая одиночка? Талантливая актриса или ловкая интриганка? Короткая жизнь Мэрилин — сплошная череда вопросов. В чем причина ее психической нестабильности?


Партизанские оружейники

На основе документальных источников раскрывается малоизученная страница всенародной борьбы в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны — деятельность партизанских оружейников. Рассчитана на массового читателя.


Глеб Максимилианович Кржижановский

Среди деятелей советской культуры, науки и техники выделяется образ Г. М. Кржижановского — старейшего большевика, ближайшего друга Владимира Ильича Ленина, участника «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», автора «Варшавянки», председателя ГОЭЛРО, первого председателя Госплана, крупнейшего деятеля электрификации нашей страны, выдающегося ученогонэнергетика и одного из самых выдающихся организаторов (советской науки. Его жизни и творчеству посвящена книга Ю. Н. Флаксермана, который работал под непосредственным руководством Г.


Дневник 1919 - 1933

Дневник, который Сергей Прокофьев вел на протяжении двадцати шести лет, составляют два тома текста (свыше 1500 страниц!), охватывающих русский (1907-1918) и зарубежный (1918-1933) периоды жизни композитора. Третий том - "фотоальбом" из архивов семьи, включающий редкие и ранее не публиковавшиеся снимки. Дневник написан по-прокофьевски искрометно, живо, иронично и читается как увлекательный роман. Прокофьев-литератор, как и Прокофьев-композитор, порой парадоксален и беспощаден в оценках, однако всегда интересен и непредсказуем.


Модное восхождение. Воспоминания первого стритстайл-фотографа

Билл Каннингем — легенда стрит-фотографии и один из символов Нью-Йорка. В этой автобиографической книге он рассказывает о своих первых шагах в городе свободы и гламура, о Золотом веке высокой моды и о пути к высотам модного олимпа.