Байки нашего квартала [Про Турцию и турков] - [24]
- Йазык йазык. Иди иди, Мустафа. Некогда сейчас, - отмахивались плохие, но очень занятые человеки. Мустафа не двигался с места, нависал укоризненной тяжелой глыбой в проеме, покачивал квадратной башкой, супился и по-кабаньи опасно хрюкал.
Уходил лишь тогда, когда кто-нибудь из "плёхоплёхо человек" всё-таки сдавался, махал рукой, стягивал с себя "бытинку" и отдавал Мустафе - "Держи, черт старый! не отвяжешься ведь от тебя!". Лишь тогда поворачивался. Ковылял дальше, хлипко вздыхая и в который раз перемывая косточки и не только всем нашим предкам по женской линии. "Йазык бытинка. Йазыыык! Плёха дурак человек!" - скрип-скип, шарк-шарк, - "Прабабушка его тоже ипать попа нада сто пять раз".
А да. За матерщину на Мустафу не обижались. Смысл? Да и работником он был действительно отменным.
Уверена, он знал все туфли, сапоги, полусабожки, ботинки и гриндера поимённо. И в своей каморе возле лифта - в каморе темной, тесной, без окон, захламлённой безногими печальными стульями - Мустафа разговаривал с нашей обувью, как с единственными и настоящими друзьями. Уверена, Мустафе было точно известно что к черным кожаным "гермесам" начальника отдела снабжения следует обращаться уважительно, с непременным "бей" или даже "эффенди". Не терпели фамильярности и лодочки Найлан-ханым - зама по финансам. Требовали обходительности, уважения. А вот веселенькие шлепки секретарши Айфер, подмигивающие поломанной пряжкой, отвечали только на уменьшительно-ласкательное "джум"... шлепкиджум... шлепочки, Шлепоньки, шлепотушки...
К "новеньким" Мустафа относился настороженно и сурово. Как хороший дрессировщик к только-только привезенному в цирк неведомому хищнику. Замечал обновку сразу, прищуривался оценивающе, подкрадывался поближе. Нагибался и ласково, но не без опаски трогал коротким волосатым пальцем. И хорошо, если "новенькие" были предварительно сняты с ног владельца и подготовлены к почистке. Но бывало, мчишь по коридору, ни о чем таком не подозреваешь, и забыла уже тысячу раз что на тебе свежекупленные мокасины бежевой кожи - а тут скрип-скрип... из-за угла сперва появляется коляска, а за ней Мустафа, похожий на сосредоточенного Квазимоду. Тормозит и пялится на тебя, будто видит впервые, а потом опускает взгляд и рраз! - весь напрягся, словно ощетинился. И оставив коляску, медленно, шаркая непослушной ногой, движется к тебе, словно по ниточке или паутинке, словно приклеившись взглядом к твоим ступням. "Тьфу черт! Мокасы ж вчера купила! -соображаешь немедленно и обреченно ждешь, пока Мустафа дохромает до тебя, пока помыслит о чем-то своем, пошевелит губами, а потом сложится пополам и дотронется пальцем до бежевого плоского носка. "Хароши кожа. Молодец-человек. Надо бытинка чисты всегда", - одобрительно почмокает, выпрямится, повернется и поскрипит себе дальше. А ты стоишь и понимаешь, что Мустафа только что познакомился с Духом Бежевых Мокасин, а Дух Бежевых Мокасин познакомился с Мустафой, друг другу они понравились, и обуви теперь износа не будет.
Может быть, Мустафа был гномом? Специальным таким обувным гномом из клана Великих Сапожников? Не знаю. Не уточняла. Вряд ли ему бы понравилась такая версия. Потому что имелось еще "в четвертых".
В четвертых, Мустафа был человеком верующим. Не болезненно - истово и опасно, но спокойно и очень серьезно с обязательными намазами, которые бил там же в своей каморе, разложив коврик на крошечном пятачке между шкафом и пирамидой из поломанной мебели. С непременным постом в Рамадан. Как с этой верой соотносилась площадная матерщина - не ведаю, но вот гяуров и гяурщину в любых ее проявлениях Мустафа отчаянно не любил. Терпел вынужденно, поскольку (как я уже рассказывала) контора была полунемецкая, и состав персонала весьма интернациональный. Впрочем, на работе его религиозные заскоки не сказывались. Видимо, он полагал что всякая обувь - святая по определению, и не её вина, что досталась гяуру. Допускаю, что Мустафа часто утешал мои туфли (а также туфли и ботинки немецких, британских и прочих нетурецких работников) и всяко поддерживал их в их нелегкой доле, и жалел... именно поэтому обхаживал больше прочих.
Под очередное Рождество, контора разукрасилась шариками, можжевеловыми венками, мишурой и гирляндами. Народ предвкушал весёлый корпоратив, затаривался шампанским. И какая разница кто тут турок, кто русский, а кто японец? Есть повод собраться, пошуметь, потанцевать и позвенеть бокалами... И ёлку поставили в конференц-зале - не кремлёвскую, конечно, но тоже не абы что. Девочки-администраторы украшали её целых три часа, а ребята из отдела снабжения таскали под елку подарочные корзины с разными деликатесами, незаметно вытягивая из "топовых" наборов потрясающе вкусные шоколадные трюфели и подкармливая ими незамужних секретарш.
Ощущение грядущего праздника настигло абсолютно всех. Даже Бюлент тейзе - хозяйка чайного буфета, женщина пожилая, "закрытая" и благонравная поддалась всеобщему возбуждению - заколола платок "рождественской" брошкой, состоящей из пластмассовых постыдно-голых и посыпанных золотой пудрой крылатых пупсов.
2012 год. Ростов-на-Дону. После окончания школы Макар Шорохов отказывается от поездки в Европу и остается в родном городе для того, чтобы раскрыть тайну ростовского подземелья, где пропадают люди. По телевизору крутят сюжеты о древних кладах и таинственных орденах, об оккультных науках и секретных военных бункерах. Но что из этого правда? Макар решает во что бы то ни стало добраться до истины, еще не зная, что ему придется обыграть судьбу и самого дьявола, побывать в ином времени и пространстве, потерять лучшего друга и обрести любовь.
Приключения майора Артура Уинсли и Красавчика Баркера продолжаются. Артур в большевистской Москве. Он все еще следует приказу своего командования вывезти из России собранные контрреволюционным кружком Предметы. Красавчик же намерен устремиться на поиски Гусеницы, чтобы спасти брата. Однако планы приятелей рушатся и благодаря случайности (случайности ли) они снова встречаются. Рядом с ними опять оказывается небезызвестная Мата Хари. Хитрая пронырливая шпионка, как обычно, ведёт двойную игру. Вот только Бабочка, которой она пользуется, путает ей все карты… Исправить ситуацию может или майор, или гангстер… а лучше оба.
У автора этой книги две ипостаси. Есть Лариса Бортникова — писатель-фантаст, один из авторов проекта «Этногенез», лауреат премии «Роскона». И есть Ляля Брынза — блогер, автор ироничных текстов о жизни и любви, о браке и работе, о друзьях и посторонних, о нас обо всех. Под этой обложкой собраны лучшие миниатюры Ляли Брынзы, которые помогут вам разобраться за что ее любят более 16 тысяч читателей в «Фейсбуке».
– А я смог бы спроектировать дирижабль. - Инженер уставился на Полковника. Помолчал ещё с полсекунды. - Я вполне смог бы спроектировать и построить дирижабль.– И мы все бы улетели на Кубу, - прошептала Милка, но её никто не услышал.
Седьмая книга серии «Зеркало» – это шахматная партия на зеркально-гладкой доске. Старая, как мир, игра противоположных начал – Света и Тьмы, созидания и разрушения, технологии и тёмной магии. Две тактики игры – мужская и женская. Кто выйдет победителем? Или противоположности, как это часто бывает, сыграют вничью?
Всё знаю! Про слабый сюжет, про откровенную рядомстоялость со "Звёздным госпиталем", про предсказуемый финал и проч. Но… Пусть будет, а?
Книга современного итальянского писателя Роберто Котронео (род. в 1961 г.) «Presto con fuoco» вышла в свет в 1995 г. и по праву была признана в Италии бестселлером года. За занимательным сюжетом с почти детективными ситуациями, за интересными и выразительными характеристиками действующих лиц, среди которых Фридерик Шопен, Жорж Санд, Эжен Делакруа, Артур Рубинштейн, Глен Гульд, встает тема непростых взаимоотношений художника с миром и великого одиночества гения.
Июнь 1957 года. В одном из штатов американского Юга молодой чернокожий фермер Такер Калибан неожиданно для всех убивает свою лошадь, посыпает солью свои поля, сжигает дом и с женой и детьми устремляется на север страны. Его поступок становится причиной массового исхода всего чернокожего населения штата. Внезапно из-за одного человека рушится целый миропорядок.«Другой барабанщик», впервые изданный в 1962 году, спустя несколько десятилетий после публикации возвышается, как уникальный триумф сатиры и духа борьбы.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Детство — самое удивительное и яркое время. Время бесстрашных поступков. Время веселых друзей и увлекательных игр. У каждого это время свое, но у всех оно одинаково прекрасно.