Батарейцы - [67]
— Раненые есть?
— Тяжелых нет, — отозвался Кириченко.
— У меня тоже, — поспешил с ответом Шапар.
— Это уже неплохо. Выделить по одному легко раненному красноармейцу в распоряжение Кулишенко! — приказал капитан. — Дайте людям передохнуть. С дорог и троп глаз не спускать. Неплохо бы людей накормить. — Волков поискал глазами старшину. — Кулишенко, как с ужином?
— Готовим, — отозвался тот.
— Поторапливайтесь!
— Отправлю пленных, и захарчимся.
Офицеры разошлись по местам. Со стороны леса время от времени взлетали ракеты, доносились автоматные очереди.
Упала ночь. На участке обороны полка то и дело завязывались схватки с врагом. Под утро капитан Волков доложил в штаб части:
— Слышен гул двигателей танков.
Начальник штаба подполковник Иванов, выслушав его, произнес:
— Держись, Паша. Мы тут только что отбили атаку гитлеровцев. Спасибо, Чигрин и Васнецов помогли, а то бы вовсе худо пришлось.
Волков понял: рассчитывать на помощь нельзя.
С началом боя штаб полка жил напряженной жизнью. Из разбросанных на десяток с лишним километров позиций стекались данные о ходе схваток с гитлеровцами, подавала голос радиостанция разведчиков капитана Садовского.
Суммируя донесения, полученные из батарей и от разведчиков, командир и начальник штаба пришли к выводу: обстановка с каждым часом осложняется, становится похожей на скручивающуюся пружину.
— Товарищ старший лейтенант, фашисты близко, — обернулся к Васнецову шофер Иван Чернов. — Зебров с железнодорожной насыпи машет пилоткой.
Наблюдатель в ответ поднял флажок. Зебров скатался вниз и побежал к заранее подготовленному укрытию.
Спустя несколько минут из тоннеля выкатался танк противника. Вначале боевая машина шла быстро, затем сбавила скорость, очевидно, опасаясь мин. Рядом с танками появился бронетранспортер и тоже остановился. Из него выскочили солдаты и направились прямо к минному полю.
Танк начал разворачиваться. К панораме первого орудия встал сержант Центерадзе.
Сержант принял доклады номеров о готовности, поймал в перекрестие борт фашистского танка и нажал на спусковой рычаг. Громыхнул выстрел. Снаряд впился в борт вражеской машины. Почти тут же откинулись люки. Экипаж начал спешно выбираться из танка.
Сержант Снежко тем временем поджег бронетранспортер.
Застучали автоматы Зеброва и Панова. «Молодцы ребята», — невольно отметал командир батареи.
Не успели покончить с противником здесь, как до роты гитлеровцев появилось на железнодорожном полотне, еще один бронетранспортер вынырнул из тоннеля.
Взвод лейтенанта Акасимова ударил по пехоте, орудие Снежко — по бронетранспортеру. Не многим гитлеровцам удалось скататься с насыпи и залечь. По ним открыли огонь пулеметы бронетранспортеров.
В сумерках с противником было покончено. Больше фашисты батарейцев не беспокоили. То ли поняли, что здесь не прорваться, то ли собирались с силами.
Напряженность этой схватки спустя годы опишет Маршал Советского Союза Иван Степанович Конев:
«Десятки раз гитлеровцы пытались прорваться через позиции 530-го истребительно-противотанкового полка 28-й армии. Иногда им удавалось достичь орудий, и тогда у наших артиллеристов в ход шло все, вплоть до армейских ножей. Артиллеристы показали исключительную стойкость и мужество».
Фашисты беспрестанно таранили оборону полка. Откатываясь, они искали обходы и вновь наваливались на заслоны.
Во второй половине ночи в штаб полка вбежал солдат из боевого охранения:
— Немцы!
— Где? — обернулся к нему подполковник Иванов. — Ты что? Откуда им тут взяться?
— Движутся по дороге. Целая колонна!
Иванов зашел в соседнюю комнату. У стола, подперев рукой лоб, над картой склонился командир полка.
— Григорий Митрофанович, фашисты! Со стороны Куммерсдорфа.
— Связь с батареями есть?
— С Соловарем прервалась минут пятнадцать назад. Последний раз он докладывал: дерется в окружении. С остальными телефонную связь поддерживаем.
— Подобрать группу для посылки Соловарю.
Голос Данильченко заглушили пулеметные и автоматные очереди, взрывы гранат.
Данильченко посмотрел на Иванова:
— Вот что, Николай Михайлович, поднимай штабных.
В помещение вбежал запыхавшийся помощник начальника штаба капитан Борис Тепляков.
— Я оттуда, — кивнул он в сторону усиливающейся стрельбы. — Немцев около батальона: с танками, артиллерией.
— Сам видел? — спросил Данильченко.
— Так точно, товарищ подполковник.
— Иванов, свяжись с Васнецовым, взводу из его батареи прибыть сюда. — Командир полка бросил взгляд на телефониста. — Свяжите меня с Чигриным.
— Товарищ старший лейтенант, — тронул Васнецова за плечо телефонист красноармеец Бурик. — Вас Второй к телефону. У них там что-то неладно, — добавил он.
У Васнецова сжалось сердце: неужто фашисты в тылу полка? Взяв трубку, услышал взволнованный голос начальника штаба:
— Васнецов, тут фашистская колонна объявилась. Ведем бой. Нужна помощь. Бери взвод и сюда на всех парах. Немедленно.
Треск в трубке заглушил голос Иванова.
Оставив за себя лейтенанта Акасимова, старший лейтенант с двумя расчетами убыл в Барут.
Бронетранспортеры набрали скорость. А Васнецов торопил водителя Чернова:
— Быстрее, быстрее!
— И так на всю железку жмем, товарищ старший лейтенант.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.
В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.