Батарейцы - [50]

Шрифт
Интервал

— Теперь стоим на пороге Восточной Пруссии, — продолжал Данильченко. — Перед нами задача — прорвать оборону врага. Фашисты долго готовили ее: мобилизовали имеющееся ресурсы, местное население для восстановления и постройки инженерных сооружений. Понастроено много и прочно. — Данильченко помолчал немного. — Знаю, нелегко будет нам. Но разве прежде было легко? Да никогда! Всегда мы, противотанкисты, находились на линии огня, в пекле боя.

Васнецов смотрел на взволнованные лица товарищей, и гордостью и радостью наполнялось все его существо. Гордостью за то, что прошли по трудным дорогам войны, радостью — что выпало счастье добивать врага в его берлоге.


Первые дни нового года прошли спокойно. Правда, время от времени передний край заполнялся канонадой. Артиллерия вела огонь по заранее намеченным целям или поддерживала действия разведчиков. Порой разгоралась контрбатарейная стрельба.

На огневых позициях было сосредоточено до полутора, а затем по два с половиной боекомплекта снарядов. Прибывало пополнение — в основном белорусы. Многие имели боевой партизанский опыт. Это, конечно, радовало.

В ожидании прорыва минула первая десятидневка. Состоялось делегатское комсомольское собрание с участием представителей стрелковой дивизии прорыва, которую 530-му полку надлежало поддерживать. Разговор шел очень конкретный, с учетом местности и решаемых стрелковыми частями задач. Всем, наверное, запомнились слова сержанта Константина Милашина. Он доложил о готовности расчета к выполнению боевой задачи, а в заключение заверил: «Добьем врага в его собственном логове!» Призыв горячо подхватили собравшиеся.


Под вечер 13 января был получен приказ на наступление. Батареям, предназначенным для уничтожения огневых точек противника, в ходе артиллерийской подготовки предстояло выдвинуть орудия на основные позиции.

В Прибалтике погода изменчива. Ночью ветер пригнал тучи и пошел дождь — мелкий, холодный. Снег начал покрываться наледью.

— Вот черт, — поскользнувшись, обронил лейтенант Федор Ренгач. — Как бы небесная канцелярия обедню нам не испортила.

— Все может быть, — в тон ему произнес Иван Косицын. — Но, думаю, что до гололеда дело не дойдет. Под теплым ветерком наледь растает.

— Твоими устами, Ваня, мед бы пить, — невесело улыбнулся Ренгач.

— Можно и квас.

— Довольно, ребята, препираться. Давайте лучше подумаем, как орудия на передовую доставить.

От запасных огневых позиций до основных — около полутора километров. Об использовании тягачей не могло быть и речи; привлечешь внимание противника — жди тогда артналета. Предстояло на своих плечах перемещать орудия по глубокому снегу. Дело это хотя и привычное, однако нелегкое — не раз придется умываться соленым потом.

— Выдюжим, впервой, что ли, — отозвался Ренгач. — Рассчитывать тут не на кого, кроме как на самих себя.

— Тогда приступим к делу, — сказал Васнецов.

Батарея начала выдвижение. На руках тащили орудия. Колеса вязли в глубоком снегу чуть ли не по самые ступицы. Но люди делали свое трудное дело. Каждый понимал: от него зависит успех завтрашнего боя. Сознание важности цепи удесятеряло силы, сплачивало всех.

Орудие Семена Васева провалилось в запорошенную снегом воронку из-под авиабомбы. Начали его вытаскивать. Наличных сил явно не хватало, хотя в расчетах подобрались ребята один к одному.

— Эх, Халилунова бы сюда!

— Кто там меня вспоминает? — послышался из темноты голос Халилунова.

Адут, пробегая мимо, услышал свою фамилию и поспешил на выручку.

— А ну, братцы, взяли! — приглушенным баском начал он, упираясь ногами в скос земли.

Бойцы поднатужились, орудие качнулось и на солдатских плечах и руках поползло к краю воронки. Халилунов продолжал:

— Еще, ребятки! Еще немного, еще чуть-чуть! Пошла, поехала, милая!

Общими усилиями орудие вытащили. Вытирая вспотевшие лица, номера расчета с наслаждением вдыхали ночной воздух. Командир орудия Васев положил руку на плечо Халилунова:

— Спасибо тебе, браток, выручил! Наши сегодняшние фронтовые считай своими.

— Ну вас, — отмахнулся Халилунов и, набросив на плечи полушубок, побежал догонять своих.

К рассвету батареи благополучно выдвинулись к переднему краю. Плотная пелена тумана по-прежнему укрывала округу. Все ждали начала артподготовки, но ее не было, хотя и миновало назначенное время. Напряжение достигло предела.

— Всегда так, — донесся до Васнецова из ячейки голос командира взвода управления лейтенанта Ивана Акасимова. — После покоя, тишины жди подвоха.

— Ты это о чем, Иван Николаевич?

— Да все о том же. Удалось скрытно и без потерь выдвинуться. Теперь вот туман мешает.

Наконец началась артподготовка. Советские орудия обрушили на позиции противника сотни тонн металла. С каждой минутой огонь усиливался. В дело включилась артиллерия армии, корпусов, дивизий, полков. Настал черед и орудий прямой наводки.

— Огонь! — продублировал команду телефонист.

Земля раскалывалась от разрывов. Вражеские позиции закрыло всплесками огня и клубами дыма. Над ними взлетали бревна, комья земли и снега. Снаряды разных калибров кромсали инженерные сооружения гитлеровцев. От грохота заломило в ушах.

— Несладко фрицам приходится. Ох несладко!


Рекомендуем почитать
Николай Александрович Васильев (1880—1940)

Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.


Я твой бессменный арестант

В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.


Пастбищный фонд

«…Желание рассказать о моих предках, о земляках, даже не желание, а надобность написать книгу воспоминаний возникло у меня давно. Однако принять решение и начать творческие действия, всегда оттягивала, сформированная годами черта характера подходить к любому делу с большой ответственностью…».


Литературное Зауралье

В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.


Государи всея Руси: Иван III и Василий III. Первые публикации иностранцев о Русском государстве

К концу XV века западные авторы посвятили Русскому государству полтора десятка сочинений. По меркам того времени, немало, но сведения в них содержались скудные и зачастую вымышленные. Именно тогда возникли «черные мифы» о России: о беспросветном пьянстве, лени и варварстве.Какие еще мифы придумали иностранцы о Русском государстве периода правления Ивана III Васильевича и Василия III? Где авторы в своих творениях допустили случайные ошибки, а где сознательную ложь? Вся «правда» о нашей стране второй половины XV века.


Вся моя жизнь

Джейн Фонда (р. 1937) – американская актриса, дважды лауреат премии “Оскар”, продюсер, общественная активистка и филантроп – в роли автора мемуаров не менее убедительна, чем в своих звездных ролях. Она пишет о себе так, как играет, – правдиво, бесстрашно, достигая невиданных психологических глубин и эмоционального накала. Она возвращает нас в эру великого голливудского кино 60–70-х годов. Для нескольких поколений ее имя стало символом свободной, думающей, ищущей Америки, стремящейся к более справедливому, разумному и счастливому миру.