Батарейцы - [44]

Шрифт
Интервал

Возможно, огневая точка врага наделала бы и больше бед, не окажись неподалеку батарея старшего лейтенанта Павла Волкова. Офицер поставил два орудия на прямую наводку. Расчеты повели огонь по бронеколпаку. Потребовалось четыре выстрела, чтобы заставить вражеский пулемет замолчать.

Пехотинцы бросились к разрушенной огневой точке. Вслед за ними последовал и Волков. Когда подбежали, увидели неприглядную картину. Прикованный цепью к стене колпака пулеметчик лежал ничком.

— Смертник! — невольно произнес один боец.

— Ну и зверюги! — добавил другой. — Что с человеком сделали!

Герой Советского Союза П. С. Волков.


На второй день наступления 530-й артполк влился в конно-механизированную группу генерал-лейтенанта И. А. Плиева. Дозаправили бронетранспортеры горючим, получили боеприпасы и убыли в район сосредоточения. Конно-механизированная группа была введена в прорыв на стыке 65-й и 28-й армий. С воздуха ее надежно прикрывала авиация. Продвижение шло успешно. Там, где противник оказывал сопротивление, вступали в дело батареи полка — огнем прямой наводки прокладывали дорогу конникам. Через сутки, 26 июня, вышли к реке Птичь в районе поселка Глуска. Не теряя времени, приступили к форсированию реки. Кавалеристы преодолевали водную преграду вброд, танкисты и артиллеристы — по наведенному саперами мосту. Фашисты стремились помешать переправе, но ничего у них из этого не вышло. Передовой отряд конников, преодолев реку, ударил во фланг противнику. Гитлеровцы, боясь окружения, отошли.

На ближних подступах к Глуску с подготовленных заранее позиций гитлеровцы повели плотный ружейно-пулеметный огонь. Конники вынуждены были спешиться и залечь в невысоком березняке. С подходом батарей 530-го полка атака возобновилась. Но продвинуться удалось метров на сто пятьдесят, не больше; противник начисто скосил первую цепь, новую атаку пришлось начинать при поддержке бронетранспортеров. Видя, что советских воинов не остановить, враг в злобе поджег город. Деревянные дома вспыхнули, словно порох. Горько было смотреть на пожарище. Конники рванулись навстречу свинцовой метели. Сдержать их натиск было невозможно. Пощады вражеским факельщикам не было ни в населенном пункте, ни за его пределами.

И вновь — марш. Проселочные и лесные дороги завалены фашистской техникой; по обочинам автомобили, бронетранспортеры, орудия различных систем и калибров… Васнецов смотрел на все это и вспоминал сорок второй, отход к Черному морю. «Труден он был, но мы не бросали оружие и технику, — с гордостью думал Николай, — берегли как могли».

Путь пролегал через леса и болота, по берегам речушек и озер. Передовой отряд сопровождали партизаны. В голове полка шла батарея Ивана Портянова. Это опытный офицер, не раз меченный свинцом, умелый командир. Потому его подразделению и доверено идти первым; местность лесисто-болотистая, всякое можно ожидать, хотя впереди только что прошли кавалеристы.

Преследование врага, да еще такое стремительное, всегда таит неожиданности, как ни стараешься все предусмотреть.


Дорога петляет меж сосен и елей, высоток и холмов, то уходя в распадки березняка и осинника с зарослями камыша, то вновь взбираясь на взгорок. По сторонам мелькают озера и лесные заводи.

Портянов нагибается к водителю бронетранспортера Чернову.

— Ваня, прибавь обороты, скорость не выдерживаем.

Двигатель бронетранспортера взял высшую ноту. Впереди небольшой подъем, у самого подножия которого валун. Водитель начал объезжать его, и тут прогремел мощный взрыв. Машину подбросило. Бронетранспортер завалился на бок. К счастью, Чернов остался жив.

Двигавшаяся следом машина остановилась. Командир расчета старший сержант Фадеев открыл дверцу и спрыгнул на землю. Вслед за ним — Петр Кириченко, Владимир Григорьян и Павел Комлев. Бойцы бросились к месту взрыва. Глазам их открылась огромная дымящаяся воронка с рваными краями. Рядом лежал бронетранспортер с дырой в днище. Орудие взрывной волной отбросило метров на десять назад. Двигатель машины охватило огнем.

— Командир! — первым пришел в себя старший сержант Фадеев. — Ребята, Портянов там…

Фадеев рванул дверцу кабины раз, второй — не подалась.

— Заклинило, — прохрипел Илья. — Лом нужен.

Подбежали разведчики, кто-то поддел ножом замок, и он не выдержал. Дверца подалась. Фадеев и Кириченко подняли Портянова с сиденья и отнесли в сторону. И тут взорвался бак с горючим, машину охватило огнем.

— Не задело никого? — обвел подчиненных взглядом Фадеев.

Он склонился над Портяновым. Щеку офицера наискось перебороздила рваная рана, из нее пульсировала алая кровь.

— Товарищ старший лейтенант, товарищ старший лейтенант…

Портянов молчал. Сержант рванул ворот его гимнастерки и приник ухом к груди. Биения сердца не услышал. Донесся пронзительный женский крик:

— Ваня… Ваня!

Это подбежала санинструктор батареи Люба Голубева.

Девушка оттолкнула Фадеева и распластала руки на груди Портянова.

— Нет, не может быть, Ваня… Нет, нет… Ваня, Ванечка… Очнись же… очнись, родной ты мой!

Они встретились на фронте. В двадцать лет любовь приходит, несмотря на голоса орудий. Не обошла она и Любу с Иваном. Хотя они и скрывали свои чувства от окружающих, все поговаривали, что вот-вот поженятся. Некоторые осуждали их: мол, не время думать о женитьбе. Но люди постарше улыбались. «Жизнь есть жизнь!» — говорили они. Да, любовь не подвластна ни боям, ни смерти. Это может развести людей, но не в силах погасить возникшего пламени сердец.


Рекомендуем почитать
Николай Александрович Васильев (1880—1940)

Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.


Я твой бессменный арестант

В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.


Пастбищный фонд

«…Желание рассказать о моих предках, о земляках, даже не желание, а надобность написать книгу воспоминаний возникло у меня давно. Однако принять решение и начать творческие действия, всегда оттягивала, сформированная годами черта характера подходить к любому делу с большой ответственностью…».


Литературное Зауралье

В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.


Государи всея Руси: Иван III и Василий III. Первые публикации иностранцев о Русском государстве

К концу XV века западные авторы посвятили Русскому государству полтора десятка сочинений. По меркам того времени, немало, но сведения в них содержались скудные и зачастую вымышленные. Именно тогда возникли «черные мифы» о России: о беспросветном пьянстве, лени и варварстве.Какие еще мифы придумали иностранцы о Русском государстве периода правления Ивана III Васильевича и Василия III? Где авторы в своих творениях допустили случайные ошибки, а где сознательную ложь? Вся «правда» о нашей стране второй половины XV века.


Вся моя жизнь

Джейн Фонда (р. 1937) – американская актриса, дважды лауреат премии “Оскар”, продюсер, общественная активистка и филантроп – в роли автора мемуаров не менее убедительна, чем в своих звездных ролях. Она пишет о себе так, как играет, – правдиво, бесстрашно, достигая невиданных психологических глубин и эмоционального накала. Она возвращает нас в эру великого голливудского кино 60–70-х годов. Для нескольких поколений ее имя стало символом свободной, думающей, ищущей Америки, стремящейся к более справедливому, разумному и счастливому миру.