Батарейцы - [45]
Люба упала на грудь Ивану и зашлась в рыданиях. Батарейцы, потупясь, смотрели в землю, словно были виноваты в смерти командира.
Никто не решался успокаивать Любу. Рассудили: «Пусть выплачется, выплеснет свою боль». Подъехал Данильченко, опустился на колено рядом с девушкой, тяжело вздохнул, дотронулся до ее плеча и произнес глухо:
— Люба!
Она подняла на Данильченко невидящее, в слезах глаза.
— Как же мне теперь быть, Батя? Как? Я ведь Ивана…
— Знаю, что любила, дочка. Война…
— Не могу я! Не могу, Батя! Пусть бы и меня вместе с ним…
— Да как ты смеешь такое говорить, Люба? — Данильченко приподнял девушку за трясущееся от рыданий плечи. — Не смей и думать об этом! Не смей, слышишь? Нам жить, жить нужно, чтобы эту вот погань, которая убила твоего Ивана, гнать с родной земли.
…Портянова похоронили вместе с павшими бойцами. Прогремел прощальный салют. Люба задержалась на могиле. Командир попка оставил ей свой вездеход и охрану во главе со старшиной батареи Плицем, предупредив бойцов:
— Смотрите в оба. Бродят разбежавшиеся по лесам фашисты, наскочат ненароком. Ее не беспокойте.
В тот же день Васнецов вступил в должность командира батареи.
Рейд конно-механизированной группы продолжался. В ходе него войскам помогали партизаны: показывали дорогу, участвовали в боях. Маршрут пролегал по чудесным местам. Девственные леса, озера, реки.
После воссоединения западных областей Белоруссии с БССР край преобразился. В прошлом уездный город, Барановичи стали областным центром; здесь появились новые учреждения, крупные предприятия. Война прервала мирную жизнь. Вскоре эти земли оказались под пятой врага. Мужественный народ не склонил головы перед гитлеровскими захватчиками, повел против врага свою войну — партизанскую.
Гитлеровцы цеплялись за естественные рубежи. То и дело приходилось разворачиваться и помогать огнем конникам, Особенно возросло сопротивление противника на ближних подступах к Барановичам. Это и понятно, С потерей этого города враг лишался узла железных и шоссейных дорог. Фашисты обрушили на советских воинов снаряды, мины, не говоря уже о плотном ружейно-пулеметном огне. Расчеты на руках выкатывали орудия в цепи конников, в упор уничтожали огневые средства противника. Грохот стоял такой, что закладывало уши. Враг не хотел без боя уступать и пяди земли. И чем ближе продвигались к городу, тем сильнее становился натиск фашистов.
При подходе к железной дороге из-за насыпи появились немецкие танки и открыли по наступающем огонь. Эскадрон залег. Дорога была каждая минута. Ближе других оказался к танкам взвод лейтенанта Косицына. Иван не растерялся, подал команду: «К бою!». Счет пошел на секунды. Кто первым выстрелит — фашистские танкисты или расчеты взвода?
— Быстрее, быстрее, — кусал лейтенант губы. Холодок озноба полз по спине.
Выучка и нервы советских солдат оказались крепче. Из стволов орудий почти одновременно плеснуло пламя. Один из немецких танков дернулся и боком пополз в канаву.
— Готов! — выдохнул Косицын.
Тугая волна бросила Ивана на землю, в уши ударило тяжелым и жарким. Немного погодя Косицын начал подниматься и тогда услышал голос младшего сержанта Ивана Рюмина:
— Товарищ лейтенант, смотрите. — Командир отделения связи показывал рукой в сторону железнодорожного переезда, из-за которого выкатились бронетранспортеры.
Косицын повернулся к ближнему орудию.
— Васев, по танку! По танку — огонь!
Лейтенант тут же метнулся к другому расчету и опять скомандовал:
— Второе орудие — по бронетранспортерам!
Ухнуло первое орудие. Мимо! Второе — тоже…
— Черт!.. — выругался Васев. — Ребята, ну что же вы?!
Лишь после третьего выстрела танк загорелся. Незадолго до этого осколком фашистского снаряда были ранены заряжающей и подносчик снарядов.
Косицын отер ладонью лицо, разбитое в кровь во время падения, позвал:
— Васев, давай по бронетранспортерам.
Вражеская пехота к этому времени успела соскочить с машин и сближалась с поредевшей цепью конников.
— Огонь! Огонь! — яростно командовал лейтенант.
Снаряды ложились точно, вырывая из вражеской цепи сразу по нескольку человек. Но опьяненные угаром атаки фашисты продолжали сближаться. Казалось, еще две-три минуты — и дойдет до рукопашной. Вдруг гитлеровцы остановились и повернули назад. Только тут Косицын заметил подоспевшую густую цепь конников. «Вот почему попятился враг», — улыбнулся лейтенант. Земля вдруг качнулась у него под ногами: давала себя знать контузия, но он усилием воли удержался на ногах.
Не менее ожесточенные схватки с врагом происходили и на других участках. На счету батарей Григория Чигрина, Василия Дикарева числилось немало уничтоженных целей противника. Отличились и разведчики. Они своевременно предупредили батареи о контратаке танков противника.
Кольцо вокруг Барановичей сжималось все туже и туже. Соединения конно-механизированной группы и подошедшие стрелковые дивизии продолжали теснить противника. Следуя в боевых порядках конников, 530-й артиллерийский на плечах отходящего противника ворвался в город.
Приказом Верховного Главнокомандующего личному составу полка была объявлена благодарность. Состоялся митинг. Его открыл заместитель командира полка по политической части подполковник Синельников. Отметив героизм солдат и офицеров, он предоставил слово командиру полка.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.
«…Желание рассказать о моих предках, о земляках, даже не желание, а надобность написать книгу воспоминаний возникло у меня давно. Однако принять решение и начать творческие действия, всегда оттягивала, сформированная годами черта характера подходить к любому делу с большой ответственностью…».
В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.
К концу XV века западные авторы посвятили Русскому государству полтора десятка сочинений. По меркам того времени, немало, но сведения в них содержались скудные и зачастую вымышленные. Именно тогда возникли «черные мифы» о России: о беспросветном пьянстве, лени и варварстве.Какие еще мифы придумали иностранцы о Русском государстве периода правления Ивана III Васильевича и Василия III? Где авторы в своих творениях допустили случайные ошибки, а где сознательную ложь? Вся «правда» о нашей стране второй половины XV века.
Джейн Фонда (р. 1937) – американская актриса, дважды лауреат премии “Оскар”, продюсер, общественная активистка и филантроп – в роли автора мемуаров не менее убедительна, чем в своих звездных ролях. Она пишет о себе так, как играет, – правдиво, бесстрашно, достигая невиданных психологических глубин и эмоционального накала. Она возвращает нас в эру великого голливудского кино 60–70-х годов. Для нескольких поколений ее имя стало символом свободной, думающей, ищущей Америки, стремящейся к более справедливому, разумному и счастливому миру.