Батарейцы - [45]

Люба упала на грудь Ивану и зашлась в рыданиях. Батарейцы, потупясь, смотрели в землю, словно были виноваты в смерти командира.

Никто не решался успокаивать Любу. Рассудили: «Пусть выплачется, выплеснет свою боль». Подъехал Данильченко, опустился на колено рядом с девушкой, тяжело вздохнул, дотронулся до ее плеча и произнес глухо:

— Люба!

Она подняла на Данильченко невидящее, в слезах глаза.

— Как же мне теперь быть, Батя? Как? Я ведь Ивана…

— Знаю, что любила, дочка. Война…

— Не могу я! Не могу, Батя! Пусть бы и меня вместе с ним…

— Да как ты смеешь такое говорить, Люба? — Данильченко приподнял девушку за трясущееся от рыданий плечи. — Не смей и думать об этом! Не смей, слышишь? Нам жить, жить нужно, чтобы эту вот погань, которая убила твоего Ивана, гнать с родной земли.

…Портянова похоронили вместе с павшими бойцами. Прогремел прощальный салют. Люба задержалась на могиле. Командир попка оставил ей свой вездеход и охрану во главе со старшиной батареи Плицем, предупредив бойцов:

— Смотрите в оба. Бродят разбежавшиеся по лесам фашисты, наскочат ненароком. Ее не беспокойте.

В тот же день Васнецов вступил в должность командира батареи.

Рейд конно-механизированной группы продолжался. В ходе него войскам помогали партизаны: показывали дорогу, участвовали в боях. Маршрут пролегал по чудесным местам. Девственные леса, озера, реки.

После воссоединения западных областей Белоруссии с БССР край преобразился. В прошлом уездный город, Барановичи стали областным центром; здесь появились новые учреждения, крупные предприятия. Война прервала мирную жизнь. Вскоре эти земли оказались под пятой врага. Мужественный народ не склонил головы перед гитлеровскими захватчиками, повел против врага свою войну — партизанскую.

Гитлеровцы цеплялись за естественные рубежи. То и дело приходилось разворачиваться и помогать огнем конникам, Особенно возросло сопротивление противника на ближних подступах к Барановичам. Это и понятно, С потерей этого города враг лишался узла железных и шоссейных дорог. Фашисты обрушили на советских воинов снаряды, мины, не говоря уже о плотном ружейно-пулеметном огне. Расчеты на руках выкатывали орудия в цепи конников, в упор уничтожали огневые средства противника. Грохот стоял такой, что закладывало уши. Враг не хотел без боя уступать и пяди земли. И чем ближе продвигались к городу, тем сильнее становился натиск фашистов.

При подходе к железной дороге из-за насыпи появились немецкие танки и открыли по наступающем огонь. Эскадрон залег. Дорога была каждая минута. Ближе других оказался к танкам взвод лейтенанта Косицына. Иван не растерялся, подал команду: «К бою!». Счет пошел на секунды. Кто первым выстрелит — фашистские танкисты или расчеты взвода?

— Быстрее, быстрее, — кусал лейтенант губы. Холодок озноба полз по спине.

Выучка и нервы советских солдат оказались крепче. Из стволов орудий почти одновременно плеснуло пламя. Один из немецких танков дернулся и боком пополз в канаву.

— Готов! — выдохнул Косицын.

Тугая волна бросила Ивана на землю, в уши ударило тяжелым и жарким. Немного погодя Косицын начал подниматься и тогда услышал голос младшего сержанта Ивана Рюмина:

— Товарищ лейтенант, смотрите. — Командир отделения связи показывал рукой в сторону железнодорожного переезда, из-за которого выкатились бронетранспортеры.

Косицын повернулся к ближнему орудию.

— Васев, по танку! По танку — огонь!

Лейтенант тут же метнулся к другому расчету и опять скомандовал:

— Второе орудие — по бронетранспортерам!

Ухнуло первое орудие. Мимо! Второе — тоже…

— Черт!.. — выругался Васев. — Ребята, ну что же вы?!

Лишь после третьего выстрела танк загорелся. Незадолго до этого осколком фашистского снаряда были ранены заряжающей и подносчик снарядов.

Косицын отер ладонью лицо, разбитое в кровь во время падения, позвал:

— Васев, давай по бронетранспортерам.

Вражеская пехота к этому времени успела соскочить с машин и сближалась с поредевшей цепью конников.

— Огонь! Огонь! — яростно командовал лейтенант.

Снаряды ложились точно, вырывая из вражеской цепи сразу по нескольку человек. Но опьяненные угаром атаки фашисты продолжали сближаться. Казалось, еще две-три минуты — и дойдет до рукопашной. Вдруг гитлеровцы остановились и повернули назад. Только тут Косицын заметил подоспевшую густую цепь конников. «Вот почему попятился враг», — улыбнулся лейтенант. Земля вдруг качнулась у него под ногами: давала себя знать контузия, но он усилием воли удержался на ногах.

Не менее ожесточенные схватки с врагом происходили и на других участках. На счету батарей Григория Чигрина, Василия Дикарева числилось немало уничтоженных целей противника. Отличились и разведчики. Они своевременно предупредили батареи о контратаке танков противника.

Кольцо вокруг Барановичей сжималось все туже и туже. Соединения конно-механизированной группы и подошедшие стрелковые дивизии продолжали теснить противника. Следуя в боевых порядках конников, 530-й артиллерийский на плечах отходящего противника ворвался в город.

Приказом Верховного Главнокомандующего личному составу полка была объявлена благодарность. Состоялся митинг. Его открыл заместитель командира полка по политической части подполковник Синельников. Отметив героизм солдат и офицеров, он предоставил слово командиру полка.