Басни средневековой Армении - [4]

В данной книжке для меня и для читателей важен только вопрос бытования данной басни в той или иной армянской народной среде определенного исторического периода, поскольку в этих баснях мы хотим найти отражение жизни страны, в которой эти басни бытовали, а если бытовали и отразились в рукописном предании, то, следовательно, и пустили корни (даже если они не выросли из местных корней), а следовательно были или стали не только отражением общественных явлений, но и фактором общественной жизни, поскольку басня всегда и везде является одним из самых острых орудий морально-общественного воздействия, а тем самым одним из самых сильных орудий классовой борьбы.

ВВЕДЕНИЕ

История армянского народа, под этим его названием, охватывает период свыше двух с половиной тысяч лет. Армянская письменность на основе сохранившегося и существующего сейчас алфавита возникла уже в начале V в. н. э.

Древнеармянская литература весьма многообразна по содержанию. Богато представлены хроники исторического содержания, сочинения летописного типа, философские трактаты (как переводные, так и оригинальные), научные (разумеется, с точки зрения средневековой науки) сочинения по различным разделам естествознания (в том числе космографического содержания), богословские трактаты и даже учебники для школ (в том числе по арифметике с задачником VII в.). Но до нас дошло чрезвычайно ограниченное количество литературных памятников древней Армении, носящих художественный и светский — по содержанию — характер. За небольшими исключениями до XII в. вообще светская литература не научного, не исторического содержания нам не известна, так как сохранившиеся поэтические произведения носят скорее характер духовных виршей (в ряде случаев, как, например, в творениях Григория Нарекского X в., высоко художественного, но мистико-религиозного характера). Но зато в целом ряде исторических сочинений и иных литературных трудов периода, предшествовавшего VII в., вкраплено много отрывков, явно проникших в эти сочинения из обихода среды, по своим устремлениям и миросозерцанию далекой от церковных кругов и даже враждебной им.

В XII–XIII вв. появляется ряд поэтов, пишущих не только на мистико-религиозные темы, врывается отчетливо ощущаемая, живая, идущая из светского обихода струя, которая, однако, приглушается некоторой маскировкой, предназначенной несомненно для удовлетворения цензурных требований господствующей письменности церковной среды. Эти цензурные стеснения распространялись не только на письменные документы литературного характера, но и на передававшиеся устно рассказы и песни. В частности, известно, что на рубеже XII–XIII вв. подвергались преследованию светские «нечестивые» песни, певшиеся в армянских войсках, — песни, которые рекомендовалось заменять в обиходе армии славословием в честь богородицы и святых на мелодии светских песен.

Кроме чисто литературных памятников, могущих служить для написания истории Армении и представляющих громадную ценность по богатству материала и по яркости подробного отражения фактической стороны событий, войн, походов, набегов и нашествий на армянскую страну, на древнеармянском языке от средних веков, начиная от VII в., дошло много памятников архивного характера в виде надписей на стенах зданий и на отдельных каменных плитах, которые, к счастью, сохранили для науки указы царей и правителей, светских и духовных, дарственные акты, купчие крепости, договоры и пр., которые в экземплярах, написанных на пергамене или бумаге, не уцелели в ходе истории, наполненной бурными потрясениями, войнами и разорявшими страну иноземными нашествиями.

На помощь историку Армении, наряду с этими надписями, приходят вещественные документы, богатейшие памятники архитектуры и иных видов искусства, а также бытовые предметы, находимые в раскопках и сохранившиеся в очень многих местах, иногда далеко от пределов Армении, в местах расселения армян, условиями жизни страны вынужденных уже в средние века покидать родную землю.

Социальную сторону истории Армении только по литературным памятникам выяснить чрезвычайно трудно, учитывая, что древнеармянская литература в подавляющей части развивалась в среде господствующего класса, что литературный труд был уделом людей, за редчайшими исключениями, носивших рясу и клобук и соответственно отражавших миросозерцание и точку зрения феодальной среды и ее наиболее яркого проявления, особенно в вопросах идеологии, — армянской церкви.

Во всей богатейшей древнеармянской исторической литературе удается собрать лишь крохи для обрисовки положения народных низов и почти не удается выяснить картину их отношения к господам положения — феодалам, как носившим боевой доспех, так и облаченным в рясы.

Выяснению этих важных вопросов помогают разнообразные вещественные памятники и те картины обстановки городской жизни, которые были вскрыты раскопками города Ани, некогда крепости, в IX в. резиденции армянских царей, в X и половине XI в. столицы армянского царства Багратуни, а затем, после падения этого царства, большого ремесленного и торгового города, армянского, но с разноплеменным населением, состоявшего под протекторатом грузинских царей и иранских династов Шеддадидов. Эти раскопки, обнаружившие материалы от IX до XIV в., когда город Ани пришел в разрушение, дали Марру основание к справедливому утверждению, что в жизни этого города отнюдь не всегда являлись решающими, как то говорилось прежде, национальные и вероисповедные признаки как определители путей развития культуры и что в Ани с особой яркостью проявилась сила воздействия иных могучих определителей, влиявших на развитие национальной армянской культуры, определителей социальных, стиравших, а еще чаще в обстановке средневекового города сглаживавших национальные и вероисповедные преграды.