Башня Татлина - [7]
Что?
На моем мониторе появилась кнопка «отключить редактирование» и я нажал на нее.
Думает о том, что сказал ей. Засмеялся, мы без одежды, все это смешно.
Пошутил? Встала, обняла, тоже засмеялась.
Нет, я правда нажал на кнопку и теперь ничего не понимаю.
Она тоже, потому что отредактирована.
Долго стояли, обнявшись. Интересно, испугалась?
Тик-так?
Давай, хорошо. Я же хотел не думать обо всем этом.
Тик. Так. Тик. Так. Тик-так, тик-так…
Завтра на работу.
Понятно.
Положил руку, закрыл глаза, она тоже. План такой. Еду на работу, сажусь за монитор, первый час просто слежу за тем, что происходит, затем начинаю действовать. Для начала надо избавить от редактирования жену и Наума. Надеюсь, не подвергну их опасности, сделав это.
9
Из диктофонных записей Льва Глебовича:
Когда есть сомнение, жизнь усложняется. Это видно даже в мелочах. Без все очень просто, с ним невыносимо сложно.
Выдержки мыслей Омска Решетникова, второе утро после отключения редактирования:
Ясная голова. Четко представляю, что делать. Нет смысла говорить с женой о том, что происходит, пока она отредактирована. Проснулись, поели, приняли душ, дошли до метро, поехали.
Подходя к Башне Татлина, подумал, что на рабочем месте меня будет ждать Лев Глебович. Не может быть, чтобы он не знал об отключении от редактирования. Не верю в это. Эта кнопка не появилась просто так, из ниоткуда. Кто-то взломал систему? Но тогда почему выбрал именно меня? Почему не кого-то другого?
Нет, никого нет. Сел за монитор. Хорошо, буду час делать то, что всегда делал.
Что это? Теперь появилась кнопка «включить редактирование». Первая мысль – нажать и забыть обо всем, никаких проблем. Если снова стану отредактированным, все вернется на свои места. Хочу ли этого? Начал сомневаться и мне вдруг стало очень хорошо. Какие-то новые ощущения. Или хорошо забытые старые. Я могу выбирать, могу чего-то желать, могу сомневаться. Меня охватила эйфория.
Нет, ни за что не нажму на кнопку, сделал выбор.
В Выборгском районе все спокойно, никаких проблем с редактированием. Делать нечего. Раньше не задумывался, зачем сижу здесь по 14 часов, в чем смысл? Зачем другие сидят? Почти ничего не делаю, просто контролирую работу машин, хотя контролировать их нет необходимости. Облако само себя регулирует, но почему тогда ничего не случилось, когда я отключился от редактирования? Может быть, я по-прежнему под редактированием? Задумался. Нет, исключено, как такое может быть? Голова работает совсем по-другому, чем два дня назад, мысли иные.
Прошло полчаса. Как медленно, невозможно ждать, но надо. Если решил, что час, пусть будет час. Хотя какая разница, сейчас или потом? Это что-то изменит? Могу передумать? Что должно случиться за следующие полчаса, чтобы передумал?
Долго смотрел на кнопку «включить редактирование». Не понимаю, просто не укладывается в голове, откуда она появилась. Есть только один вариант, который уже пришел мне в голову, других нет. Кто-то взломал систему. Кто это мог быть? Человек из Башни Татлина? Из другого города? Другой страны? Не знаю. Может, один их жителей гетто за городом, куда поместили несколько десятков не отредактированных? Иногда показывали сюжеты, как плохо они живут. Нет, вряд ли это кто-то из них, они никак не связаны с облаком, у них ни техники, ни знаний, ничего. С другой стороны, это я узнал, когда был отредактирован, а как на самом деле?
Время. Осталось пять минут. Отключу от редактирования жену и Наума, нашел их профили в системе. Боялся, рядом с их профилями не будет кнопки «отключить редактирование», но она там оказалась.
Или все-таки нет? Успокойся, все в порядке, надо сделать это.
Сделано. Интересно, что в эту секунду почувствовала жена? Что почувствовал Наум? Может быть, позвонить жене? Нет, не сейчас, надо дать ей время. По поводу Наума решил, встречу его на выходе, как вчера, уйду с рабочего места на две минуты раньше.
Все ясно, действую по плану.
Что это?
Оповещение на экране. «Сегодня в 14.00 состоится экстренное собрание редакторов Выборгского района».
10
Из диктофонных записей Льва Глебовича:
(шепотом)
Я не хочу, чтобы она входила в мою комнату без стука. Это моя территория.
(громко)
Полиция не нужна, кого она будет задерживать? Преступления невозможны, люди не станут их совершать.
Выдержки мыслей Омска Решетникова, второй день после отключения редактирования:
Ждал худшего. До 14:00 ничего не происходило. Думал сбежать, решил, это не выход. Если бы отключил только себя, тогда да. Теперь в ответе за жену и Наума, бежать нельзя, да и куда? Захотят, сразу найдут.
Что они сделают? Зачем общее собрание? Могли просто войти сюда и задержать меня. Башня Татлина – единственное место в городе, где есть военные, не считая оцепленного ими гетто. Для военных выделен специальный этаж, они могли задержать меня без всяких проблем, почему-то не сделали этого. Значит, Лев Глебович не отдал им приказ. У него какой-то другой план. Какой? Пойму в 14:00.
Собрание в коридоре. Преобразование пространства: из пола вышли стулья и большой экран перед ними. Сел на стул рядом с Наумом.
Теперь понимаю, сказал он тихо.
Извини, зачем-то извинился. Значит, удалось, он больше не отредактирован. Жена тоже. Как она? Заволновался.
Журналист просыпается в тесной запертой комнате с низким потолком. На столе печатная машинка, рядом записка с условием: дверь будет открыта, когда он напишет миллион знаков высококачественного текста. Любые контакты с внешним миром невозможны. Каждый час он должен писать минимум три тысячи знаков, иначе потолок всякий раз будет опускаться на пять сантиметров, пока не раздавит его…
Это случилось, а значит он умрет. Копирайтер Новожилов, страдающий обсессивно-компульсивным расстройством, придумывает слово, которое убивает. В приступе гнева он умерщвляет заказчика. Новожилова охватывает панический страх: он считает, что если еще хоть раз подумает о слове, произнесет его или напишет, непременно умрет сам. Жизнь превращается в бесконечную цензуру собственных мыслей, через которую нельзя пропустить слово. Но слово в голове Новожилова, а значит от него не убежать.
Концертные залы Берлина, Лондона и Парижа рукоплещут пианисту Джону Микали. Однако одновременно с его выступлениями в этих городах происходят террористические акты – убийства видных политических деятелей правого толка. Есть ли связь между солистом-виртуозом и зловещим террористом в чёрной маске, также "работающим соло"?
Случайно подслушанный в очереди разговор выбивает у Лены почву из-под ног. Слух о том, что в парке поселился бродяга, который рассказывает истории детям и заботится о пони, разом лишает ее покоя и сна.Он вернулся. Тот, о ком она никогда не говорила, связанная с ним не только родством и годами, прожитыми вместе, но и страшной тайной, которую ей так бы хотелось забыть. В ее тихую и размеренную жизнь вихрем врывается неумолимое прошлое. Яркие и тревожные, пронзительные и завораживающие воспоминания детства погружают героиню в события давно минувших дней, в психологический триллер, в котором вымысел и реальность сплетаются воедино.
Джек Уитмен – тридцатипятилетний вице-президент могущественной мультимедийной корпорации. Он богат, честолюбив и страшно одинок: его беременная жена недавно погибла. Однажды вечером, возвращаясь домой в поезде подземки, Джек встречается взглядом с женщиной, которая производит на него неизгладимое впечатление своей экзотической красотой. Так начинается легкая интрижка с черноглазой Долорес. Но вскоре это приключение превращается для Джека в кошмар, угрожающий его карьере, благосостоянию и даже жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Манхэттенский охотничий клуб.Организация, высокопоставленные члены которой развлекаются охотой на людей!Их `угодья` – каменные джунгли Нью-Йорка. Их `дичь` – мелкие воришки, бродяги, малолетние проститутки...Но всему приходит конец.И однажды в число намеченных жертв попадает человек, готовый повернуть жестокую игру вспять – и начать охоту на самих охотников…