BASE 66 - [4]

Я глубоко вздохнул, когда инструктор позвал меня к открытой двери. «Ну — сейчас или никогда», — подумал я. Он помог мне переместиться к зияющему отверстию; парашют был очень тяжелым и громоздким, мешая передвигаться самому. По команде «Приготовиться!» я схватился левой рукой за подкос и быстро перенёс туда же и правую. Почувствовав, что теперь не упаду, я поставил левую ногу на подножку, а правую оставил висеть в воздухе. Из-за рева двигателя и шума винта ничего не было слышно, поэтому заключительную команду инструктора я должен был прочесть по губам. И вот он крикнул: «Пошёл!» Я отпустил подкос, прогнулся и раскинул руки и ноги в стороны.

Я падал по крайней мере 160 футов, прежде чем купол открылся; казалось, что я беспорядочно кувыркаюсь в черную дыру. Парашюту, чтобы открыться, потребовалась только доля секунды. Только я успел поздравить себя с тем, какой я храбрый, что прыгнул с 2000 футов, как спохватился, что это не всё: надо управлять парашютом. С некоторой тревогой я стал искать на земле ветровой конус, указывающий направление и скорость ветра. Когда я наконец его нашёл, стало ясно, что меня уносит от дропзоны и, значит, площадки приземления. Схватив ручки на стропах управления, я повернул купол на сто восемьдесят градусов. Теперь можно было наслаждаться красивым пейзажем. Достаточно скоро, однако, земля приблизилась, и расслабляться опять стало некогда. Когда я решил, что нахожусь приблизительно на 150 футах, я подготовился к приземлению. Напомнив себе не смотреть вниз, я направил взгляд на горизонт. Мои ноги ударились о землю на несколько секунд раньше, чем я думал. Перекатившись, я как можно быстрее встал на ноги. Поток адреналина, захлестнувший меня в этот момент, нельзя было сравнить ни с чем.

Мой инструктор встретил меня в ангаре и поздравил с приходом в мир парашютистов. Каждый год только десять процентов тех, кто побывал в этом особенном мире, остаются в нём. У большинства из них радость свободного падения и полёта никогда не преобладает над волнением, которое каждый чувствует перед прыжком. Я поклялся, что продолжу прыгать, поскольку был взволнован мыслью, что можно свободно падать в воздухе целые тысячи футов.

Две недели спустя я был готов к первому прыжку с ручным раскрытием парашюта и ужасно волновался. Теперь я должен был сам решить, когда раскрыть парашют. До этих пор я сделал восемь прыжков с автоматическим раскрытием, где моей единственной заботой было поддержание правильного положения тела в течение короткого свободного падения. Автоматически парашют раскрывался с помощью фала, прикрепленного одним концом к самолету, а другим — к шпилькам, удерживающим ранец закрытым. Когда, выпрыгнув, я натягивал фал своим весом, шпильки выдёргивались и оставались на нём, а купол выходил из ранца.

На сей раз моя жизнь была в моих собственных руках. Вместо фала, прикрепленного к самолету, было металлическое кольцо на правой стороне подвесной системы. Если его выдернуть, три шпильки, чекующие ранец, также выдёргивались из своих гнёзд, и купол выходил наружу. Другое различие было в том, что время свободного падения увеличивалось до пяти секунд. Чтобы прыжок был одобрен, нужно было падать от двух до пяти секунд в стабильном положении спиной вверх. Принцип прост: чтобы оставаться в этой основной позе свободного падения, необходим хороший прогиб. Он заставляет человека автоматически падать в так называемой позе «коробочка» — спиной вверх, с раскинутыми руками и ногами. Хорошая аналогия — воланчик для бадминтона, который всегда падает в одинаковом положении. Поддержание этого положения не так легко, как кажется. Практика — ключ к инстинктивному достижению правильного положения тела. Забудьте о прогибе, и вы немедленно окажетесь в беспорядочном падении.

Перед входом в самолет я потренировался в том, чтобы с закрытыми глазами найти жизненно важное кольцо. Я представлял, как раскрываю парашют, хватая кольцо правой рукой и сильно его дёргая. Инструктор перед прыжком дал мне несколько советов. Он сказал, что в первом «ручном» прыжке немногие парашютисты падают больше чем две секунды. Очень редко попадаются те, кто падает максимальные пять секунд. Дело в страхе и неправильной позе. «Когда твоя жизнь зависит от того, дёрнешь ли ты эту железную штуку, многие делают это сразу же, как только выпрыгнут». Я решил во что бы то ни стало падать пять секунд. Чтобы контролировать это время, нужно было говорить вслух: «Прогнись тысяча, посмотри тысяча, найди тысяча, тяни тысяча». На «посмотри тысяча» находят кольцо взглядом, на «найди тысяча» сильно его хватают и на «тяни тысяча» тянут. Высотомер на запасном парашюте для меня тоже оказался новостью. Его циферблат был разделён на сектора, а ноль совпадал с 12500 футов. Легко видимая красная линия на 2000-футовой отметке напоминала, что пора просыпаться и раскрывать основной парашют. Согласно шведским правилам это должно быть сделано до высоты 2000 футов независимо от высоты прыжка. Для этого кольцо надо тянуть на 2500 футах, чтобы учесть время, нужное для того, чтобы купол полностью наполнился.