Барсук - [15]

Шрифт
Интервал

Я смотрела на него, не в силах подобрать ответ.

— Тем не менее я действительно сумасшедший, а вы были моей последней иллюзией. — Он стоял рядом со мной, его глаза были похожи на узорный мрамор. — Вы, наверно, задаетесь вопросом, какой из миров истинен — тот, что внутри, или тот, что вне нас. Искусство объединяет оба этих мира, в этом его суть, человеку необходимо найти какую-то их связь и гармонию, чтобы обрести душевный покой. Смешение этих миров и дает наслаждение.

— Тут нет наслаждения, — заметила я. — От ваших рисунков веет смертью.

— Смертью — для тех, кто уходит и кто не может выразить ее иначе, чем умозрительно, абстрактно… Все, что уже осознано, ушло вместе со временем и принадлежит прошлому. А неосознанное находится в будущем, и мы знаем о нем только из смутных предчувствий, а также из видений умирающих. Я много странствовал, видел современный мир, многое узнал, много размышлял и под конец поселился здесь, чтобы обрести спасение в море и в простой обыденной жизни. Но это вещи взаимоисключающие себя. — Он рассмеялся звонким детским смехом. — Мы, болгары, никогда не верили в дух, мы отворачиваемся от него, хотя нам очень хочется в него поверить. Сегодня и вы отреклись от него, а это для вас страшно опасно.

Он присел на кровать и обнял меня.

— Почему меня так влекут к себе ваши, я бы сказал, цивилизованные глаза? В их глубине я вижу завершенность, которая мне знакома, дорога и близка. Но им недостает душевного комфорта, что и мешает вам уединиться в собственной душе, поверить в ее божественность, почитать ее…

— Вы иронизируете. Презираете меня, — проговорила я.

— Мои рисунки достаточно сказали вам, если вы их поняли… Презираю? Это сильно сказано.

Я отстранилась, высвобождаясь из его объятий. Минувшей ночью я дарила ему свою душу, а теперь меня леденил страх, граничивший с ненавистью. Я видела его как бы в перевернутый бинокль.

— Зачем вы послали мне мой портрет? Чего вы хотели? — спросила я.

— Хотел проверить, отыщется ли в вашем обществе хоть одна женщина, которая поверит, что ее духовная сущность именно такова, какой она видится мне. Это было бы для меня огромным утешением…

— А кроме того?

— А кроме того, мне была необходима еще одна иллюзия, надежда на исцеление. — Он засмеялся и встал с кровати. — Тем не менее я любил вас, пусть всего два дня, но любил, так же, как вы меня, пока не отдались мне. Меня толкнуло к вам страдание. Даже если бы я не уступил свои картины другому, я все равно пришел бы к тому, к чему пришел, раз красота перестала быть сущностью людей, вещей и мира — ведь и для вас внутренняя ваша духовная сущность всего лишь красивая картинка. Не сердитесь, я поставил жестокий эксперимент, хотя и не очень рассчитывал на иной результат. А теперь нам надо поскорее расстаться, пока ваша ненависть ко мне не превратилась снова в жалость и сочувствие… Тогда вы начнете раскаиваться…

Я ошеломленно смотрела на него. Он был прав. К чувству обиды примешивались невыносимая жалость и боль, к глазам подступали слезы. Он проводил меня до обрыва, и я побежала, не оборачиваясь…

Луи уже вернулся. Он ждал меня, сидя за письменным столом, и рассматривал груду фотографий и своих заметок. Мой Луи, мой бедный Луи со своей французской физиономией, ставшей от солнца еще багровей; лысеющий, с поседевшими висками.

— Дорогая моя, где ты бродишь в такую жару? Я беспокоился. Вот уже час, как я приехал, а тебя нет и нет. — Он обнял меня, поцеловал. — У тебя взволнованный вид. Что случилось?

— Я познакомилась с замечательным художником, — сказала я.

— О, тут разве есть такие? Замечательно тут другое! — Он показал на фотографии на столе. — Что за народ! Вместо того чтобы собрать воедино все сокровища, которыми полна эта земля, они раскидали их по всяким провинциальным музейчикам, знакомиться с ними можно лишь фрагментарно, в разрозненном виде, выслушивая при этом полуграмотные объяснения. Но зато какие я видел чудеса! Конечно, для будущей моей книги…

Он зашагал по комнате, как охотник, вернувшийся с богатыми трофеями, — благодушный здоровяк, слегка похудевший. Он уже успел принять ванну и был, как всегда, свеж и спокоен.

Я смотрела на него, а видела того, другого.

Был ли реальный человек или призрак, смутивший мою жизнь, горестная мечта, несовместимая с действительностью. Вправду ли есть во мне что-то лучшее, божественное, помимо того, что разжигает мои чувства, мою неудовлетворенность и непрестанно мучит меня? Быть может, это лишь страх, сомнения, беспомощность и отчаяние?

Проклятый мой рассудок, ты действительно мой или же это гипноз чужих мыслей, соображений и предостережений, тюрьма, в которую я заключена? По твоей вине мир обесцвечивается, и химерой кажется моя душа и все то, во что я верила два дня… Оно рассеялось точно мираж, весна моей души увяла, все, что вспыхнуло во мне, померкло, онемело, обернулось ложью, и я снова очутилась там, где была…


Еще от автора Эмилиян Станев
Чернушка

Написано сразу после окончания повести «Когда иней тает» в 1950 г. Впервые — в книге «Чернушка» (1950) вместе с повестями «Дикая птица» и «Фокер». Последняя работа Станева на анималистическую тему.


Современные болгарские повести

В сборник входят повести современных болгарских писателей П. Вежинова, К. Калчева, Г. Мишева, С. Стратиева и др., посвященные революционному прошлому и сегодняшнему дню Болгарии, становлению норм социалистической нравственности, борьбе против потребительского отношения к жизни.


Иван Кондарев

Роман «Иван Кондарев» (книги 1–2, 1958-64, Димитровская премия 1965, рус. пер. 1967) — эпическое полотно о жизни и борьбе болгарского народа во время Сентябрьского антифашистского восстания 1923.


Тырновская царица

Повесть задумана Станевым в 1965 г. как роман, который должен был отразить события Балканских и первой мировой войн, то есть «узловую, ключевую, решающую» для судеб Болгарии эпоху.


Волчьи ночи

Название циклу дала вышедшая в 1943 г. книга «Волчьи ночи», в которой впервые были собраны рассказы, посвященные миру животных. В 1975 г., отвечая на вопросы литературной анкеты И. Сарандена об этой книге, Станев отметил, что почувствовал необходимость собрать лучшие из своих анималистических рассказов в одном томе, чтобы отделить их от остальных, и что он сам определил состав этого тома, который должен быть принят за основу всех последующих изданий. По сложившейся традиции циклом «Волчьи ночи» открываются все сборники рассказов Станева — даже те, где он представлен не полностью и не выделен заглавием, — и, конечно, все издания его избранных произведений.


Когда иней тает

Написано зимой 1949–1950 гг. Основу повести составили впечатления от пребывания в охотничьем хозяйстве «Буковец». Станев вспоминал об этом: «В 1944–1945 гг. я жил в горах с одним действительно интересным человеком, который некогда был моряком и объездил весь свет. Американский гражданин, он получал американскую пенсию, но во время войны отказался выполнить распоряжение США отправиться комендантом на какой-то отдаленный остров и остался в городе.


Рекомендуем почитать
Сирена

Сезар не знает, зачем ему жить. Любимая женщина умерла, и мир без нее потерял для него всякий смысл. Своему маленькому сыну он не может передать ничего, кроме своей тоски, и потому мальчику будет лучше без него… Сезар сдался, капитулировал, признал, что ему больше нет места среди живых. И в тот самый миг, когда он готов уйти навсегда, в дверь его квартиры постучали. На пороге — молодая женщина, прекрасная и таинственная. Соседка, которую Сезар никогда не видел. У нее греческий акцент, она превосходно образована, и она умеет слушать.


Жить будем потом

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Нетландия. Куда уходит детство

Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.


Человек на балконе

«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.


Маленькая фигурка моего отца

Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.


Осторожно! Я становлюсь человеком!

Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!