«Бархатное подполье». Декаденты современной России - [4]

Алексей Ильин

Эротическая фантазия на сломе эпох

Мария Рунова,

модель, фотограф, журналист, участница движения «Бархатное подполье»:

Познакомившись с Преображенским году этак в 2007-м, я вместе с родным журналом Penthouse со всей ответственностью (или безответственностью) поддержала идеи «Бархатного подполья». Мысли Володи Преображенского по поводу создания некоего совершенно неформатного эстетического пространства сразу показались мне близкими. И конечно же, было интересно проявить организаторские способности, помогая фестивалю в деле организации прессы. Наверное, это мой первый опыт пиарщика – привлечение на третий фестиваль дружественных журналистов. Коллеги, впрочем, не скучали и получили немало удовольствия от происходящего в «бархатном» микрокосме – это очевидно по вышедшим сюжетам и публикациям.

Наверное, неодекаданс более чем актуален в свете трагического слома и упадка аналоговых ценностей, культурных традиций, технологий… Эпоха индустриальная колоссально резко выродилась в постиндустриальную, нас зубодробительно отформатировали терабайты электронной информации, уж не говоря о том, что родились мы в одном государстве, а продолжаем жить в другом. Масса дискурсов происходит в условиях сложнейшего микса века прошлого и нынешнего. Мы, дети 1980-х, застали виниловые пластинки. Родившиеся в 1990-х понятия не имеют, что делать с проигрывателем или катушечным магнитофоном. А я ловлю себя на мысли, что слушаю танго на бабушкином патефоне и одновременно балуюсь векторной графикой и треплюсь в соцсетях. Кстати, мало кто знает, что Владимир Преображенский – автор первой русскоязычной песни про Интернет. На мой взгляд, именно появление глобальной Сети – прецедент для неодекаданса и его дальнейшей актуализации.

Хотелось бы сказать, что «Бархатное подполье», задуманное как куртуазное мероприятие, на каком-то этапе имело аннотацию как фестиваль рок-декаданса. «Подполье» действительно было связано с роком. Я, собственно, про рок, который не только музыка, но и судьба. В определенный момент то, чем ты занимаешься, мистическим образом сказывается на происходящих событиях. Не надо, конечно, все это демонизировать, каждый из нас – творец своей судьбы, все мы иногда отвечаем за безрассудное поведение и коллекцию вредных привычек. Скорее, фестиваль декаданса придал некое объяснение, трактовку драматическим линиям наших частных жизней.

Порой я чувствовала себя маленьким демиургом, держащим в руках некую хрустальную сферу, где беспрестанно что-то происходит – и со мной, и с моими знакомыми. Это во многом напоминает картину Чюрлениса «Сказка королей» – помните две мужские фигуры в дремучем лесу? Короли держат на ладонях поднос с неким субъективном миром… Они живут в этой хрустальной сфере, а также смотрят на нее извне с разных ракурсов. Если раньше меня бы страшно угнетали личные фрустрации, то теперь даже в них я вижу определенный смысл и красоту. Многие суеверно боятся декаданса и его драматического материала. Хотя повторюсь: все что угодно можно объяснить как угодно. Я большой противник предрассудков и суеверий, иначе давно бы фатально ретировалась из нашего декадентского движения.

Декадентские фестивали лично для меня всегда были связаны с какой-то личной историей, воспитанием чувств и, не побоюсь сказать, с романами. На «Бархатное подполье», как бабочки на свет, слетались самые экзотические и талантливые персонажи мужского и женского пола. Для кого-то бархатно-амурные пересечения остались в виде яркого этюда, а кто-то из нашей публики совершенно точно создал семью. Лично я ничего не имею против того, чтобы выйти замуж за московского декадента. Но пока, уж так получается, довольствуюсь лишь играми в декаданс… Раскусанными в кровь губами, потревоженной душой и допингом в виде приключений, жанрового хождения по грани, любования со стороны остротой и искренностью моментов собственной жизни. Это любование бывает упоительным – нет ничего приятней, чем долгими зимними вечерами обсуждать в тесном декадентском кругу эротические шалости и чувственные экспириенсы. И конечно же, мы не могли не вспомнить с Владимиром Преображенским первые фестивали – я их, к сожалению, не застала. Прерываю свой монолог и с удовольствием передаю слово Маэстро… (мало кто знает, но этот псевдоним закрепился за Преображенским еще со школы).

Владимир Преображенский,

автор и продюсер фестиваля «Бархатное подполье»:

Мой прадед, Геннадий Иванович Преображенский, работал, как свидетельствуют документы, «ответственным исполнителем Владимирского граммофонно-игольного завода». То есть фактически трудился в индустрии звукозаписи. Или еще определеннее – на музыкальном лейбле, как сказали бы мы сейчас. Мой дед, Владимир Геннадьевич Преображенский, играл в первых джазовых оркестрах в Москве.

Я, Владимир Олегович Преображенский, в 1993 году создал свою первую рок-группу «Летучий Голландец», в 2000-м – группу «Бостонское чаепитие», в 2005-м организовал первый фестиваль «Бархатное подполье», который тоже начался, в общем-то, с музыки.

Или эротической фантазии? Хм… Возможно.

Помнится, я скомпилировал ради забавы музыкальный сборник, куда поместил композиции очень разных, на первый взгляд, исполнителей. Но только на первый взгляд. Сквозь определенный эстетический монокль они вполне логично выстраиваются в единую картину: это группа «Оберманекен», Александр Ф. Скляр (с альбомом «Ведьмы и стервы»), группа «Пикник», Владимир Веселкин, группа «Колибри», немного инфернальной готики в лице Dead Can Dance и Lacrimosa… В этот же ряд я, разумеется, поставил и «Бостонское чаепитие». И – о чудо! – оказалось, что все это выглядит настолько органично, как будто бы эти артисты только и ждали своего часа, чтобы слиться в художественном экстазе. Я почувствовал невероятный прилив вдохновения и немедленно стал выстраивать визуальный ряд.