Часть I. Новый дом. Глава 1
Проснулся, открыл глаза. Я лежал на широкой кровати, утопая в мягких перинах. Свет наполнял комнату. Долго не мог понять, что происходит, и где нахожусь. «Госпиталь?» — первым делом пришла мысль. Не похоже. Может быть, тот свет? Слишком уж хорошо и спокойно. И снова нет: голова раскалывалась, как после серьёзной попойки, и во рту сухо. Приподнялся, огляделся.
Перед взором предстала просторная спальня с высоким потолком и стенами, покрытыми дорогими узорчатыми обоями. На окне — тяжёлые парчовые шторы. Они были отодвинуты, и в окно бил яркий солнечный свет. В одном углу стоял дубовый платяной шкаф, в другом — комод и ростовое зеркало в резной деревянной оправе. У стен, увешанных картинами, — пара мягких стульев на витых ножках, у кровати — столик. Под потолком висела хрустальная люстра, переливаясь в солнечных лучах блестящими подвесками. Обстановка напоминала убранство какого-нибудь особняка столетней давности, и это ещё больше вводило меня в заблуждение.
Поднялся и сел на кровати. Осмотрел себя: нет, не ранен. Жив, здоров и невредим. Правда, одежда какая-то странная. Рубаха с широкими рукавами и стоячим воротником, брюки на подтяжках. На полу — лакированные туфли. Куда делась моя армейская форма — фиг знает.
Самочувствие было не слишком хорошим. Голова болела, подташнивало, а ещё в груди что-то давило. Я путался в догадках, что со мной могло случиться, внутри рождалась тревога. «Так, соберись, старлей, без паники», — сказал я себе и принялся вспоминать, что произошло. Последнее, что вертелось в голове — танк, духота, пыль и попадание снаряда… Наверное. Наверное, это было попадание, и я потерял сознание. Но где я теперь? И где остальные? Выжил ли остальной экипаж? Где мой взвод?
Едва поднявшись на ноги, чуть не упал. Очень непривычные ощущения в теле, словно не моё оно, не то, к которым привык «управлять». Другие пропорции, даже рост, как будто, другой. Посмотрел на руки… Нет, этого не может быть! Длинные, тонкие ухоженные пальцы с ровными ногтями, гладкая кожа, ладони, не знавшие труда. Тут определённо что-то не так.
Зеркало. Подошёл к нему с замиранием сердца. Оттуда на меня смотрел другой человек. «Бред какой-то, — подумал я, — неужто, из-за контузии глючит?» Протёр глаза, потряс головой. Ничего не поменялось. В отражении стоял совсем молодой парень, юноша — вряд ли восемнадцать есть. Рост высокий, фигура подтянутая, волосы каштановые, прямые, слегка взлохмаченные после сна. Лицо немного смазливое, безбородое. Это точно был не я. Уж себя-то со своими сто семьюдесятью сантиметрами роста, из-за которых, собственно, я и определился в танковые войска, и суровой мордой с кривым носом, я бы после любой контузии узнал. А тут — какой-то смазливый, холеный франт-малолетка.
Будучи совершенно подавленным столь чудесными переменами во внешности, я снова сел на кровать и задумался. Может, снится? Наверняка же валяюсь где-нибудь в госпитале обгоревший, посечённый осколками, а сознание в каких-то далях неведомых плавает. Вот только выглядело окружающее до ужаса реальным, и никак не походило на сон. А может, я умер, и сознание каким-то чудом занесло сюда, в другое тело? «Да ну, бред», — решил я. Но ведь всё происходящее выглядело не меньшим бредом.
Решив, что не имеет смысла ждать прекращения наваждения, я встал и ещё раз осмотрелся. На одном из стульев — пиджак из тёмно-синего тонкого сукна. Или, скорее, сюртук. Он, как и всё вокруг, выглядел старомодным, имел длинные полы и позолоченные пуговицы в два ряда. Под ним — светло-коричневая жилетка. На столике у кровати — замшевые перчатки, шляпа-котелок, галстук. Я тут же принялся рыться в карманах пиджака: там наверняка должно оказаться хоть что-то, что даст понять, где я и кто я. По очереди извлёк портмоне с несколькими довольно внушительного размера банкнотами, носовой платок с вензелями, позолоченные часы на цепочке, перьевую ручку в футляре. И — всё. Никакой информации.
Убрал всё на место. Подошёл к окну, отодвинул тюль. Комната находилась этаже на пятом-шестом. Отсюда открывался прекрасный вид на широкую улицу и на такие же высокие дома, украшенные лепниной. По дороге неспешно катили машины. Некоторые — словно годов из двадцатых, а иные — так и вообще, скорее самоходные кареты, чем автомобили. Двигались они почти бесшумно, за многими тянулся шлейф пара. В безоблачном небе, над шпилем колокольни огромного собора проплывал дирижабль. Чем больше я смотрел на всё это, тем больше от удивления отвисала моя нижняя челюсть. На мой привычный мир это не походило никаким боком.
На фронтоне здания, стоящего напротив, висел огромный циферблат часов. Стрелки сошлись на двенадцати, и тяжёлый, но мелодичный, звон полетел над городом.
Наверное, до вечера стоял бы у окна, разинув рот, но тут в дверь постучали. Я чуть не подскочил от неожиданности, обернулся. Высокие створки открылись, впуская в комнату поток света, а вместе с ним — человека, облачённого в зелёную ливрею. Надменное и худое лицо его мне показалось знакомым, словно видел его когда-то, но когда и где — не помнил. Прям, дежавю какое-то.
