Баня в полночь - [80]
Вариант, зафиксированный в 1925—1926 годах в Можайском уезде Московской губернии, представляет собой ежегодный обряд для защиты скота. В полночь накануне Троицына дня (считавшегося женским праздником) деревенские девушки в белой одежде (которую прежде специально изготавливали для этого случая), с распущенными волосами, босые, собираются и, взяв соху или плуг, в сопровождении нескольких парней с пастушескими кнутами выходят за деревню. Девушки впрягаются в соху или плуг и тянут, парни идут по сторонам. Процессию, двигающуюся в молчании, возглавляет одна из девушек или вдова с иконой. Вывороченную землю убирают. На перекрестке пропахивают крест, кладут в середину ладан, кусочки хлеба, ветки березы. Парни затем кнутами бьют землю, и процессия двигается дальше, пока не вернется к исходному пункту. Среди деревни громоздят плуги, сани и что попадется — это называется «строить новую деревню». После опахивания девушки гадают о замужестве[61]. {257}
В дальнем северном районе Заонежья бытовали два варианта ритуала. В первом случае в обряде участвовали две обнаженные вдовы, они трижды обходили деревню, держа в каждой руке петуха и черную кошку (затем их зарывали живыми близ деревни); во втором — три вдовы на заре обходили деревню с иконами и серпами[62].
Русская практика опахивания — часть более широкой традиции: аналогичный обряд (но не специфически женский) с целью защитить деревню от бубонной чумы описан на Пелопоннесе[63]; в сербском обряде братья-близнецы пашут на черных волах-близнецах; болгарская версия добавляет такую деталь: деревянные части плуга должны быть изготовлены близнецами из деревьев-«близнецов» — выросших из одного корня; в Хорватии опахивание совершалось семь раз двенадцатью обнаженными девственниками и девственницами, во время обряда они не должны были смотреть друг на друга[64]. Обрядовая пахота обнаженными женщинами (в магии вызывания дождя) и опахивание с целью изгнания болезни — это древние и широко распространенные практики[65].
Болезни, а также опьянение и похмелье (господи хмель) в заговорах часто персонифицируются, как, например, в случае с трясавицами — лихорадками, дочерьми царя Ирода (см. гл. 8.6.6.1); известно несколько заговоров от них. Заговоры, собранные в сборнике Л.Н. Майкова под номерами 103-115, свидетельствуют, что лихорадок — «дочерей царя Ирода» могло быть от семи до тринадцати; заговоры обращены к царю Давиду, заключившему Иродовых дочерей в каменной горе (№ 113), св. Тихону, св. Пафнутию, вечерней звезде. Современное исследование, проведенное А.В. Юдиным, выявило свыше сорока адресатов[66]. В заговоре № 104 из сборника Майкова конкретизируются три способа употребления данного заговора: 1) если больной грамотен, он должен, выучив заговор наизусть, тайно читать его по тринадцать раз в день, причем он клятвенно обязуется никогда не раскрывать его;
2) если больной неграмотен, знахарь сам читает заговор несколько раз в день, взяв с больного клятву держать услышанное в тайне;
3) знахарь пишет заговор на бумажке, сворачивает ее и велит больному носить на шее, никогда не разворачивая (по окончании лечения амулет возвращают знахарю). Еще один способ: пекут двенадцать пирожков, завязывают в платок и оставляют на перекрестке, приговаривая: «Вот вам, двенадцать сестер, хлеб, соль, полноте меня мучить, отстаньте от меня». Затем уходят так, чтобы никто не видел. {258}
В других заговорах болезнь также персонифицируется в женском образе (как в древних амулетах с Соломоном), причем к духу болезни обращаются как к матери, сестре, тетке, старухе, другу и даже желанной гостье. Элемент эвфемизма или табуирования может доходить до называния демона сложным именем с отчеством: корь может быть Царевной Васильевной, оспа — Оспой Ивановной (или Афанасьевной)[67]. Часто от болезни избавляются с помощью универсального приема: отсылают ее в другое место, в другой объект или животное[68].
Зубная боль — одно из распространенных заболеваний, от которых не существовало других средств. Многочисленные заговоры от зубной боли обычно содержат сравнения с камнем, мертвецом, месяцем, крестным древом. Часто призывается св. Антипий (Пергамский), приводятся свидетельства мертвецов, которым задают вопрос, не болят ли у них зубы. Встречается обращение к Иоанну Предтече (хотя чаще всего ему жалуются на головную боль — поскольку у него самого была отсечена голова)[69]. Вот типичный заговор, который следовало наговаривать на воск три вечерние зари подряд: «На море Океане, на острове Буяне лежат тридцать три мертвеца, у них зубы век не болели; так не боли они и у раба (имярек)»[70]. Еще один заговор: «На море на Кияне, на большом острове на Буяне стоят три высокия дерева, а как первое то дерево Петрий, а второе то дерево Хитрий, а третие дерево Кипарис; под ними лежит заяц; ты, зубная боль, к тому зайцу переселись»
