Банька по-белому. Взрослые вопросы о лихих 1990 - [68]

На суде он попросил назначить ему наказание в виде смертной казни: «Милиционеров часто унижают, но так, как меня, — никогда. Если бы я был женщиной, я бы заплакал и ушел за угол. А я терпел это тридцать минут. Потому что я мужчина. И потом я поступил, как настоящий мужчина». Он философски отнесся и к тому, что 22–летняя жена одного из убитых им людей умерла от инфаркта во время просмотра записи похорон мужа: «Наверное, это судьба».

Когда Молокову дали 25 лет, со всей страны ему присылали деньги и передачи. Убийца четырех человек оказался символом закона и порядка, а стрельба в упор по безоружным людям выглядела как восстановление справедливости. Из таких историй вырастало понимание, что страна готова к усилению роли государства даже жесткими методами, а права человека на нашей почве приживаются не слишком надежно.

«Брат» Данила без идеала

Что случилось? В 1997 г. на экраны вышел фильм Алексея Балабанова «Брат» — пожалуй, самое яркое событие в российском кино десятилетия. Пока социологи и политологи рассуждали, как меняется постсоветский человек, Балабанов с продюсером Сергеем Сельяновым воплотили его в образе Данилы Багрова, рискнув деньгами и крупно выиграв. Получился немыслимый в союзном кинематографе герой — за гранью привычных представлений о Добре и Зле, но принятый современниками на уровне альтер — эго.

Кто герой? Данила Багров в исполнении Сергея Бодрова — младшего — ветеран кавказской войны, приехавший в Петербург к старшему брату, который, по словам матери, «большой человек», а по факту — киллер по кличке Татарин. В Даниле не просматривается советской мечты провинциала: поступить, получить профессию, прописку, жениться, осесть. Он с крестьянским нахрапом ищет в городской суматохе «своих»: в философствующем бродяге Немце, в отвязной тусовщице Кэт, в испуганном кинорежиссере Степане. Как страна, пытающаяся понять, что еще можно строить после коммунизма и социализма и кто она теперь.

Герой не то чтобы мечется, вразвалочку перемещаясь по лестнице между этажом, где празднуют, и этажом, где убивают. Он делит время между двумя женщинами: немолодой водительницей трамвая Светой, которая в итоге выберет свое непутевое прошлое, и тусовщицей Кэт, у которой будущего нет вовсе. Багров хоть и настоен на советском «прорвемся», знает цену деньгам и, отправляясь с пачками долларов и обрезом в Москву, «где вся сила», вертит в хитроватых глазах линию жизни, далекую от института и профессии инженера. Он уже не советский, а дезориентированный тип, пробирающийся к выходу из норы на ощупь, как зверек, попробовавший крови. Но именно благодаря вынесенным из детства установкам он прощает брата — киллера, который кидал его всю дорогу и в итоге сдал врагам за призрачный шанс уцелеть самому. Лицо поколения оказалось сентиментальным, но в нем нашли что — то от себя до неприличия много россиян.

Теперь и россиянам стал близок бунтарь без идеала? Скорее обыватель, который не надеется что — то глобально в жизни изменить, но еще помнит про честь и достоинство. Таковы менты из сериала «Улицы разбитых фонарей», снятого по детективам Андрея Кивинова: они за справедливостью могут и к бандитам обратиться, а к торжеству закона и государства у них такой скепсис, что из комсомола их бы выгнали вмиг. Или солдаты из «Блокпоста» Александра Рогожкина: какое им дело до геополитических целей страны? Им бы выжить на Кавказе да получить нехитрые удовольствия, которые всегда ходят рядом под руку со смертью. В кинематографе 1990–х не найти ни одного идейного Штирлица, зато герои стали похожи на людей. И к концу десятилетия этот тренд вытащил кино из тупика, создав спрос на «русские истории».

А слабо вытащить из образа Багрова национальную идею? Вызов принят! В 1999 г. Балабанов не удержался от продолжения истории: отправляет Данилу в США и кладет стежки сюжета на ткань постимперского синдрома страны. В «Брате-2» Багров вышел жизнеспособнее американских арифмометров, которые даже обрез соорудить не могут. В стране, где каждый четвертый мужчина сидел или сидит, это показатель приспособленности к «реальной жизни». Доверие и обмен услугами для большинства россиян пустой звук, зато умение сделать заточку из алюминиевой ложки вызывает уважение.

Стремительно растущий рейтинг Путина в конце 1999-го — надежда на лидера, который умеет отличать добро от зла и способен злу противостоять. У кого правда, тот и сильней.

Памятуя о подходах братца Данилы, публика и силовикам из 2000-х будет прощать неразборчивость в методах. Отжимают бизнес? Ничего страшного, зато страна с колен встает. Заложники в Беслане погибли? Зато и террористы в России пятый угол найти не могут. «Мы домой летим».

Бритые души скинхедов

Что случилось? 30 мая 1997 г. скинхеды разгромили лагерь узбекских беженцев в Подмосковье: пять человек получили увечья, погиб годовалый ребенок. Хотя избиения иностранных студентов и рабочих фиксировались и в предыдущие годы, впервые история о бритых парнях в бомберах и подтяжках стала федеральной новостью. Журналисты однозначны в высказываниях: в России появились тысячи неонацистов.