Банк. Том 2 - [122]

Николай Старостенко дожил до среднестатистического возраста. Все в банке гадали, почему это все бывшие сослуживцы начальника СБ вдруг стали звать его по имени-отчеству. Но правды так и не узнал никто. В каждые следующие новогодние праздники Николай заходил в церковь и ставил на конон две свечки. Неизвестно, видел ли их Бог, заваленный летящим в него отовсюду религиозным спамом… Возможно, даже и видел, так как большая часть людей в новогодние праздники скорее пила, чем молилась. Одно можно сказать точно — увидев свечки Николая, он наверняка от души посмеялся бы над их количеством… Хотя жизнь после великого множества происшествий не подкидывала Николаю новых, воспоминания о происшедшем все же дали о себе знать, отчего он умер раньше положенного срока. А может, тут сыграли роль и угрызения совести и неудовлетворенное самолюбие…

Своего первенца Маша и Сергей назвали Семеном, как и запланировали. Он воспитывался рядом с тезкой, которого родила Ленка. За первенцем последовало еще шесть детей… Начиная лет с шестидесяти Серега называл поседевшую Машу «Моя блондинка»… Она дожила до девяносто шести, дожив до правнуков — несмотря на отсутствие финансовых проблем в жизни, тяжелое детство дало себя знать. Через неделю после похорон она стала приходить к Сереге в снах… И делала так в течении еще 31 года, из-за чего старик постоянно улыбался во сне. Она появлялась то в ослепительной красоте молодости, то в зрелой красоте средних лет, а то и в статном спокойствии старости. Серега, как и при жизни, садился бок о бок с женой, прижимался к ней и молча сидел рядом, так как слова тут были совершенно не нужны. В конце жизни старика донельзя раздражало то, что не только на бумажных бланках, а даже в программах отсутствовали цифры 19 в начале года рождения… Однако, всему на свете приходит конец и однажды Сергей ощутил, что Маша вдруг стала намного четче и явственнее обычного… Он обнял и поцеловал жену, а старый семейный дом с надписью на латинском и русском языках «Dum vivimus, vivamus! Пока мы живы, будем жить!», глубоко выгравированной в камне над каминной полкой, перешел по наследству к одному из многочисленных потомков.

Дипломат, который в свое время получил от Сереги по морде на дискотеке, действительно стал дипломатом. Этому способствовало внедрение ЕГЭ и желание учителей угодить руководству района. Само собой, сын замглавы района чисто случайно написал все на не менее, чем 97 баллов. Это дало ему возможность поступить в МГИМО, как и мечтала его мать. Ума учиться там у него хватило. Начало его дипломатической карьеры попало на блестящую деятельность Лаврова. Вскоре он прославился тем, что умел спокойно и в течении множества часов выслушивать собеседников, практически невыносимых даже для дипломатов, коих, со времени присоединения Крыма становилось все больше и больше. В конце жизни он, встречаясь с молодыми выпускниками своей альма матер, приводил пример того, какое нужно иметь терпение. С непростой усмешкой он рассказывал им о том, как двое пришельцев на дискотеке выказали желание снять пару местных женщин… И, после удивленных возгласов о том, как им сразу же не дали в морду, посмеиваясь, досказывал историю дальше. Его слушателям и в голову не приходило то, что их собеседник от души смеется над самим собой…

В западном полушарии Питер Джексон спокойно дожил свой век рядом с Мэри, которой удалось провернуть задуманное. Их поздний сын говорил и по-русски. Питер, как и многие знающие тайны, о которых нельзя говорить никому, мог бы прожить лет на пятнадцать дольше. Но, впрочем, он не жаловался на судьбу, дотянув почти до девяноста… При этом он старался не вспоминать о решенной с русскими проблеме.

Южнее эту проблему вспоминали и отнюдь не раз… Хуан стал учиться математике, но вскоре понял, что военный и математический ум — это отнюдь не одно и то же… Спору нет, общие черты в этих складах ума безусловно, имеются, например, умение организовывать и стремление все упорядочить. Однако, для математика требовалась способность мыслить чрезвычайно абстрактно, а с этим у старого вояки, привыкшего иметь дело с конкретными противниками, вышло явно не очень… Через некоторое время он стал возвращаться к математике набегами, уделяя больше времени жене и детям, в особенности появившемуся через девять месяцев после его приезда Серхио. Когда он подрос, они стали всей семьей ездить на горнолыжные курорты. Да и Хуанита по причине, понятной лишь одному Хуану, научилась очень ловко метать ножи. Все интересовались, к чему бы это, спрашивая даже у Хуана… Но муж не выдал жену… Дисциплина, накрепко привитая в армии, не давала Хуану возможности окончательно бросить математику, но у него так ничего не и получалось. Хотелось запросить помощи, однако, Хуан хорошо помнил, что именно случилось с Моркофьевым. Но когда платежные карты окончательно ушли с DES на другие алгоритмы шифрования, которые не поддавались даже квантовым компьютерам, решаемая им проблема перешла в разряд праздного любопытства. Выждав еще пару лет, Хуан наведался в университет, но местные профессора при виде его записей только развели руками. Один из них, вздохнув, прямо сказал, что это намного выше его уровня, даже если известно то, что именно решалось. Несмотря на это, Хуан пытался разобраться с проблемой до самой смерти, потому что старые русские солдаты отличаются упорством и продолжают сражаться даже тогда, когда практически нет шансов на победу.