Бангкок - темная зона - [71]

— Мужайся, полицейский, — сказала она.

Но от этого стало еще хуже, и ей пришлось стиснуть мою голову между ладонями и утешать как ребенка.

— Она оказывает ему моральную поддержку. — Я едва мог выговаривать слова.

Даже агент ФБР с трудом владела собой.

— Можешь говорить что угодно, но она потрясающая женщина.

— Такое впечатление, что она почти его любит.

— Почему бы и нет? Он-то определенно ее любит, хотя сам того не подозревает.

— Откуда ты знаешь?

— С чего бы еще он так страдал?

— Но если у него такие переживания, как он вообще сумел сыграть свою роль?

— Виагра, Сончай, живительная сила порнографической индустрии.

Кимберли снова пустила запись, и мы оказались в самой глубине территории сношений. Объектив наезжал на интимные органы и так сильно их увеличивал, что это могли быть любые части тела, даже гениталии других человекообразных. А в какой-то момент переход оттенка плоти от ярко-красного к светло-розовому напомнил мне о плотоядном растении — скажем, о саррацении (если быть точным, Nepenthes gracilis, фаранг).

— Смотри!

Мужчина снова брал Дамронг сзади, но у него настолько дрожали колени, что ничего не получалось. Трижды изящная маленькая смуглая рука Дамронг направляла его член куда надо.

— Господи, Сончай!

— Это кольцо — мой подарок, — всхлипнул я, только что вспомнив.

Наша связь длилась так недолго, что для подарков не было времени. Я снова ощутил, каким почувствовал себя нищим, когда дарил ей купленное у антиквара за несколько сотен бат серебряное колечко, хотя знал, что она спит с миллионерами. Мне пришла в голову мысль: вовсе не совпадение, что в момент съемки это кольцо было единственным на ней украшением. Что за три минуты двадцать пять секунд до смерти по счетчику DVD-проигрывателя Дамронг прекрасно сознавала, что настанет день и я увижу подаренное мною кольцо на ее руке, которой она успокаивала своего палача и помогала ему.

Затем мужчина распластал ее на своего рода возвышении, чтобы ни одна деталь финала не ускользнула от объектива камеры. И так неловко возился с оранжевой веревкой, что она вывалилась у него из рук и Дамронг пришлось ее подобрать и подать ему. Я схватил пульт дистанционного управления и остановил плеер.

Кимберли с разочарованием в глазах посмотрела на меня.

— Сончай…

— Не могу.

— Если отступишь, это будет мучить тебя всю оставшуюся жизнь.

— Я таец. А тайцев всю жизнь обязательно что-нибудь мучает.

— Сончай!

— Пропади она пропадом, эта твоя привычка выручать ближнего. Неужели не замечаешь, что таким образом вы гробите мир!

Я выскочил из ее номера и захлопнул за собой дверь. Это был настоящий приступ бешенства, осложненный амнезией, — я не понял, как оказался в коридоре. Хотя сознавал, что бегу. В такие мгновения оставалось только одно…

Я взял такси и поехал в сторону полицейского участка, но велел водителю остановиться неподалеку от храма, где виделся с братом Титанакой. У массивных дверей на лотках продавали свечи, гирлянды из цветов лотоса и монашьи корзины. Я все еще дрожал, когда покупал все необходимое для серьезного экзорсизма. В наши дни корзины больше не делают из ивняка или бамбука — теперь это полупрозрачные ведерки мертвенно-красного цвета, какими мы пользуемся, когда моем машину, хотя и с намеком на шафрановый оттенок.

Продавец упаковал все нужное, чтобы монах мог выжить в духовной пустыне по имени майа: пачку растворимого кофе, галеты, мыло фирмы «Лакс», две банки сока, коробочку палочек для ароматерапии, зубную пасту, зубную щетку и благовония. Главная идея тамбун — накапливать богатства на будущую жизнь: дашь цветы — будешь красивым, дашь деньги — будешь богатым, дашь лекарство — будешь здоровым, дашь свечу — удостоишься озарения. Но до новой жизни далеко, если человеку всего тридцать пять лет.

Магия тем действеннее, чем выше рангом маг. Поэтому я нашел настоятеля и предложил ему набитое вещами ведерко; он кивком его принял. И вот я стою на коленях в храме перед пьедесталом большого золотого Будды и, благоговейно сложи в трясущиеся ладони, молю о снисхождении. Моя мать в экстремальных ситуациях предлагала тысячу вареных яиц и пару зажаренных кабаньих голов, но я из другого поколения. Буду хорошим мужем, замечательным отцом, полицейским лучше, чем сейчас, мудрым наставником Леку, более набожным буддистом. Сделаю все, что угодно, только сними это с моих плеч.

Никогда не знаешь заранее, подействует молитва или нет — все зависит от непредсказуемого сострадания Будды, — но в данный момент я был доволен, потому что сделал все, что мог. Двадцать минут я пытался медитировать, чтобы придать большую весомость своей мольбе, а затем в изнеможении покинул храм. По дороге к воротам мой взгляд остановился на знакомой фигуре: под священным фикусом на скамье с братом Дамронг, монахом Титанакой сидел Лек. Он старательно держал голову ниже головы монаха и смотрел на него с обожанием. Брат Титанака говорил очень медленно, и с его лица не сходила полная сочувствия улыбка.

Известно ли тебе, фаранг, что древние воображали ревность в виде зеленоватого астрального тела в форме рога, внедряющегося в физическую оболочку? Рога у обманутых мужей еще до развития судоплавания наблюдались независимо друг от друга по всему земному шару — у индейцев майя и древних египтян, о них знали японцы и елизаветинцы. Я в курсе, потому что проверял в Интернете. Как говорится, Arbeit macht frei.