Бандитский Петербург. 25 лет спустя - [6]

Строительство столицы требовало постоянного надзора, но занятому общегосударственными делами губернатору Меншикову было явно не до того. Созданная в 1705 году Адмиралтейская верфь взяла на себя часть правоохранительных функций, но после того, как адмиралтейский советник Александр Кикин оказался причастным к делу царевича Алексея, Петр, которому всюду мерещились заговорщики, более не доверял Адмиралтейству. Теперь надежды на обновление он связывал с полицией, которая «есть душа гражданства и всех добрых порядков и фундаментальный подпор человеческой безопасности и удобства».

Как и многие другие преобразования Петра, полицейская реформа проходила под влиянием импульса, без четкого плана и подготовки. С одной стороны, полиции были даны полномочия безгранично вмешиваться в жизнь граждан, а с другой — эти обязанности сводились к таким, казалось бы несвойственным этому институту вещам, как наблюдение за застройкой, предотвращение пожаров, контроль за соблюдением санитарных норм и прочая.

Особую головную боль доставлял розыск беглых рекрутов, крепостных и всех тех, кто покинул место жительства без разрешения властей. А резкому увеличению количества таковых способствовали введенные Петром подушная подать и рекрутские наборы. Простой люд никак не мог взять в толк, почему раньше налоги платились «со двора», а теперь с каждой мужской души. Ну а по рекрутам, уходящим на пожизненную службу, плакали, как по покойникам: по дороге в армию их сопровождала охрана с колодками, а по указу 1712 года рекрутам предписывалось накалывать на левой руке кресты и натирать их порохом, чтобы по тем знакам легче было ловить беглецов.

Строящийся Петербург растворял в себе массу пришлых людей. Для контроля над их передвижением ввели паспорта и покормежные письма, но полиция не успевала учитывать всех, и столица оказалась наводнена разного рода «мутными» личностями. Наделенные судебными функциями полицейские канцелярии на первых порах играли роль скорее административных органов и, в основном, наблюдали за тем, чтобы во время церковных праздников не устраивались увеселения, и не шла торговля спиртным, а горожане не держали в своих домах посторонних свыше установленного срока. Но, пожалуй, главная проблема полиции петровской эпохи заключалась в том, что ее служащие, будучи обременены огромным количеством обязанностей и полномочий, не имели — ни профессионального опыта, ни должного образования. Да еще и получали за свою службу грошовое жалованье. По этим причинам полицейские юной российской столицы, — увы! — не могли «давать пример добропорядочного поведения», как это мечталось реформатору Петру.

И все же, если уж сравнивать прилагаемые усилия по борьбе с коррупцией в эпоху Петра и во времена нынешние, то нельзя не признать, что Петр I действовал гораздо решительнее, чем первый российский президент. Царь-преобразователь не побоялся казнить подловленного на взятке князя Гагарина и некоторых других весьма высокопоставленных чиновников, при Ельцине же возникла традиция не «сдавать» людей из элиты. Однако, несмотря на казни, каторгу и прочие ужасы правоприменительной системы начала XVIII века, Петр так и не смог ни искоренить лихоимство, ни обуздать преступность… Ну а после смерти великого царя — само собой разумеется, еще долгие годы воры и разбойники в новой столице и ее окрестностях творили свои черные дела без особой опаски. В начале тридцатых годов XVIII века, в царствование Анны Иоанновны, ситуация настолько обострилась, что для розыска воров и убийц была создана специальная войсковая группа под командованием подполковника Редкина. Этот бравый подполковник только в 1732 году задержал 440 человек по подозрению в совершении различных преступлений. Из этих задержанных двадцать были признаны убийцами и казнены, пятнадцать — ушли на вечную каторгу и сгинули там, восемьдесят пять воров получили кнут и батоги, после чего их отпустили с миром, шестеро, идентифицированных как дезертиры, были отконвоированы в родные части. 14 человек умерли под караулом, не дождавшись разбирательства, — что свидетельствует о том, что условия предварительного заключения в те веселые времена были, прямо скажем, не слишком комфортными… (Еще 10 из этой компании были «отосланы к суду», их дальнейшая судьба неясна.) Но двести девяносто задержанных были оправданы и отпущены, не понеся никакого наказания (кроме, естественно, предварительной отсидки). Эту цифру — двести девяносто из четырехсот сорока, можно воспринимать двояко: с одной стороны, она свидетельствует о низкой эффективности усилий «специального отряда быстрого реагирования» того времени, а с другой — опровергает бытовавший миф о том, что в России, мол, спокон веков — попал в тюрьму — значит, преступник…{ Кстати, об эффективности СОБРов… После того как в начале апреля 1995 года членами «казанского» преступного сообщества был убит сотрудник РУОПа старший лейтенант Троценко, СОБР и РУОП, поставив на уши весь город, задержали несколько сотен (!) подозрительных личностей. Сколько народу было «отметелено» при задержаниях, сколько побито посуды в кабаках, сколько раздавлено пейджеров и радиотелефонов! А уже через несколько дней почти все (!) задержанные оказались на свободе.}