Бандитские игры - [53]

Наконец сознание вернулось ко мне совсем, голова гудела, во рту с воткнутым кляпом еще оставался горьковато-соленый вкус крови. Саднила левая скула. Тупо болели помятые ребра.

Я огляделся — темень, хоть глаз выколи.

Попробовал обследовать пространство вокруг себя, двигая головой во все стороны. Нет, безрезультатно, да и не очень посмотришь по сторонам, когда руки привязаны к жердине, уложенной на плечи, а ноги согнуты в коленях и тоже притянуты к этой жердине. Профессионально, суки, связали. Пытаясь развернуться, я совсем ослабел и снова впал в забытье.

Но когда очнулся, увидел перед собой тонкую полоску серого света. Что дальше?

Следующий вопрос был ошеломляющий: почему я один?.! И действительно, где Андрюха, где Картунов? Если бы они были здесь, то слышали бы мою возню, а я бы слышал их. Но тут тишина. Что это означает?

В свете последних событий означать это может только одно: Картунова и Акулова ликвидировали, а меня оставили в живых, чтобы подставить как козла отпущения.

С Картуновым и так все ясно. Вице-мэр был приговорен, еще когда решился на побег из-под домашнего ареста. А почему Акулов, а не я? Тоже очень просто. Андрюха — офицер ФАПСИ, одной из самых серьезных «контор» России, и, если с их офицером что-то случится, будет проведено строжайшее расследование с привлечением особого отдела ФСБ. Вот тут и понадобится козел отпущения, чтобы быть убитым «при попытке к бегству» на глазах у особистов. Как говорится, нет человека, нет и проблемы. А по нынешним временам никто не станет вникать, из-за чего загорелся сыр-бор. Да, нельзя не отдать должного разработчикам этого плана. Точно рассчитано. Сейчас к частным детективам все (даже те, кому приходится обращаться за помощью) относятся, как к шарлатанам, которых за грехи прогнали из органов. Да и у властей наши персоны не вызывают сочувствия.

Не давала мне покоя и одна странность. Почему, когда наш «Шевроле» появился в центре хутора, машину не расстреляли? Достаточно было четырех стрелков с автоматами разместить на чердаках или крышах изб, и перекрестным огнем они превратили бы нас в решето. К чему эта рукопашная, да еще в темноте. Мы ведь с Андрюхой могли воспользоваться оружием, а тогда неизвестно, чья бы взяла. Странно нее это.

Над моей головой заскрипела крышка поднимающегося люка. Кажется, пожаловали за мной. Ну что ж, сейчас все и выяснится…

В подвал ударил луч света, из проема вниз сползла деревянная лестница, которая тут же заходила ходуном под тяжестью спускавшегося человека. Через несколько секунд я увидел перед собой тупые носки ботинок на толстой рифленой подошве, а лестница все подрагивала. «Значит, кто-то еще спускается», — подумал я.

— Живой, сучонок? — Ботинок слегка боднул меня в бок. А что я мог ответить, если кляп во рту?

— Подержи мальца, Гаврюша, — раздался в стороне другой голос, — пока я его перепеленаю.

Ботинок Гаврюши аккуратно лег мне на затылок, а затем с силой вдавил мою голову в пол. Руки моментально были освобождены, видимо, ножом разрезали веревки, и тут же заломили их назад, и на запястьях щелкнули наручники. Затем очередь дошла до ног, их тоже быстро освободили от веревок, но не заменили их кандалами. В следующее мгновение две пары крепких рук поставили меня на ноги.

— Живой? — спросил один из моих тюремщиков.

— Хер ему что сделается, — ответил за меня другой. — Митьку так врезал, тот всю ночь осколки зубов выплевывал. Да и у Вахи яйца опухли, теперь похожи на страусиные, только фиолетовые.

Я не вступал в разговор со своими тюремщиками, рот по-прежнему был забит кляпом. Но это не значит, что я бездействовал: пальцами ощупал наручники, но вместо холодной стали ощутил алюминий. Хрупкий, несерьезный металл, его применяли для наручников, но только сувенирных, игрушечных. Это что-то новое, по крайней мере сулит возможность побега.

— Эй, — крикнул один из тюремщиков, — принимай на-гора.

В следующую секунду мое тело было подброшено вверх с нечеловеческой силой. И едва моя голова достигла подвального проема, как тут же другая пара рук ухватила меня за ворот куртки и рывком извлекла на свет божий.

Передо мной стоял мужчина в кепке и короткой кожаной куртке, которого я еще вчера определил как шофера.

— Ну что, живой? — спросил шофер. Я глазами показал на кляп. Он развязал тряпку, стягивающую нижнюю часть лица, и вытащил кляп.

— Отряхни лицо, — попросил я: после тяжелого ботинка брови, ресницы, нос были запачканы глиной. Шофер аккуратно обтер мое лицо шершавой мозолистой ладонью. Тем временем из подвала выбрались двое других.

«Крепкие ребята», — отметил я про себя, оглядывая плотные фигуры моих тюремщиков, одетых в просторные джинсы и теплые свитера. Да и судя по рывку, извлекшему меня из подвального проема, шоферу силушки тоже не занимать.

Я осмотрелся. Теперь я находился в просторном сарае.

По углам валялись какие-то коробки, корзины, у стены стоял стеллаж с инструментами. О… гам, пожалуй, может отыскаться и серьезное оружие. Сбить наручники дело минуты даже меньше. Потом этих троих я положу… И что дальше? Что за стенами этого сарая? Может, два десятка боевиков со стволами. Так что повременим.