Бандеровка - [20]

* * *

Саша вернулся в Михайловский собор за следующей партией респираторов. Богданы там уже не было. Он позвонил ей, но связь «лежала». По всей видимости, ее отключили специально. Саша принялся расспрашивать, кто и где видел Богдану в последний раз. Он показывал ее фото на телефоне, но люди вокруг были настолько уставшими и занятыми своим делом, что никто не запомнил одну из тысяч проходивших мимо девушек.

— Уже десятки пропавших, а скоро будут и сотни, — ответил ему прыщавый студент-медик с не по-юношески серьезным взглядом.

Женщина, выдававшая респираторы, сказала, что вроде бы эта девушка подходила к ней.

— У нее еще такие розовые пушистые варежки?

— Да-да, это она!

— Взяла маски и понесла их на Майдан.

Это было так похоже на нее: полезть в самое пекло! У Саши запульсировало в ушах. Только что он видел там, за баррикадами, смерть и ничем не сдерживаемую человеческую агрессию. Неуправляемая ярость не разбирала правых и виноватых, она сметала все на своем пути и калечила людей направо и налево. Только бы не было поздно!

— Эй, если ты туда, возьми с собой еще маски! — крикнула ему женщина.

Но он уже ничего не слышал, среди людей глаза искали только ее! Саша с трудом пробирался сквозь толпу отступающих бойцов. Они отходили, прятались за мешками с песком и снегом, перегруппировывались — и снова шли в наступление. У них были картонные щиты, пращи с камнями и палки. «И так они — против армии?» — думал Саша. Его поймал за руку командир сотни.

— Не лезь раньше времени! Слушай команды!

— У меня там девушка, мне надо ее найти.

— С Институтской работает снайпер! Высунешься — тебе конец!

Саша всматривался в лица, но в черных тенях от всполохов пламени и в пелене от дымовых гранат рассмотреть что-то было трудно. Он перебегал от укрытия к укрытию. За какой-то железной бочкой парень, не спрашивая, нахлобучил ему на голову каску. Многие были в крови. Три раза Саша пересекся с одним медиком, который вытаскивал раненых. Во взгляде у него было спокойствие.

Саша был уже на другой стороне Майдана, когда увидел отступающих мокрых бойцов. С их одежды лилась вода, на волосах застыли ледяные сосульки. В горячке они еще не чувствовали холода, хотя одежда уже задубела на морозе. Впереди дымились потушенные баррикады.

В этот момент Саша услышал крик о помощи. Он огляделся. Совсем молоденький мальчик в пестрой сноубордистской куртке лежал навзничь за грудой камней. Он тихо плакал. У него была прострелена нога.

— Брат, тебя сейчас заберут врачи. Все будет хорошо!

— У меня очень горячо в ноге! Я не могу встать.

— Откуда ты?

— Из Киева.

— Ты сегодня уже будешь дома, примешь ванну и заснешь в постели.

— Я боюсь, сюда не доходят медики, — глаза у него были серые, детские.

— У тебя есть чем укрыться?

— Вон там щит.

Саша взвалил его себе на спину, прикрыл щитом и короткими перебежками между укрытиями потащил к Дому профсоюзов. На полпути его остановили медики. Дом профсоюзов горел. На большом черном здании плясали оранжевые квадратики окон, зловещими розовыми отблесками отражаясь на огромном экране, установленном на стене. Экран плавился и постепенно темнел, а огонь разгорался лишь сильнее, захватывая новые этажи.

— Там раненые! — говорили медики. — Мы не успеваем всех вынести с верхних этажей. Там десятки человек! Нам нужна помощь.

Саша побежал к Дому профсоюзов. Он видел, как из окна на шестом этаже посыпалось стекло. Потом в окне появилась фигура мужчины. Он забрался на внешнюю сторону подоконника и так стоял, держась за стену. Кто-то схватил обгоревшую палатку. Саша помог развернуть ее, и палатку натянули, как батут.

— Прыгай! Прыгай!

Но мужчина не решался. От стен отпадали огромные куски штукатурки, от огромной температуры взрывались стекла, с крыши летел расплавленный битум. Все это падало на голову Саше и другим людям. Парень не прыгал — боялся. Тогда один из митингующих в штатском стал подниматься по планкам, оставшимся от сгоревшего экрана, вверх. Он полз по стене на шестой этаж, как профессиональный альпинист. Все смотрели вверх, не отрываясь.

— Я не знал момента прекрасней, — сказал задумчиво боец в возрасте.

Альпинист подал руку зависшему на краю подоконника парню, и они вместе начали спускаться вниз. Когда до земли оставалось несколько метров, они прыгнули на расстеленную палатку.

* * *

Саша нашел Богдану еще через полчаса. Она сидела за сценой, прямо на снегу, замерзшая, скрючившаяся под чьим-то огромным бушлатом.

— Богдана! Ты здесь! — почему-то только сейчас горло сдавил ком и захотелось плакать.

— Саша! — она протянула руки. — Меня оглушило гранатой. Очень болела голова. Но сейчас уже лучше.

— Наконец-то я тебя нашел! Ты можешь идти?

— Думаю, что уже да.

Он поднял ее и обнял. С одной стороны ее куртка и джинсы были мокрыми. Саша принялся растирать ее тело и руки. Нужно было срочно отправиться домой, чтоб она не заболела.

— Как же я волновался за тебя! Богдана, я прошу, я умоляю тебя больше никогда так не делать! Я пережил самый мучительный час в своей жизни!

— Прости, что я не дождалась, — Богдана прижалась к Саше, ее тело била крупная дрожь.

Когда они уходили, перестрелка уже стала тише, горела только одна баррикада, остальные дымились густыми черными столбами. Повстанцы отступили, но не проиграли. Впереди было еще несколько дней отчаянного противостояния — и еще много отлетевших на небо душ.