Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера - [220]

— Тысяча чертей, где тайник?! Отвечай, или я тебя пристрелю!

Питуа изобразил на лице совершенную тупость и прикинулся перепутанным увальнем-крестьянином, который при виде оружия проглотил язык, и стал жалостно стенать.

— Отвечай немедленно, я не могу терять время! — снова взревел Фэнфэн.

— Святые угодники, тайник!.. Да я не знаю… Может, что и есть, да откуда мне знать… Хозяин-то мне ничего не говорил…

— Ты что, вздумал мне зубы заговаривать?! Меня не проведешь, я знаю, ты хитер как черт и знаешь все секреты этого проклятого места!

— Слыхом ничего не слыхал! Да разве ж о таком будут болтать со слугой…

Увидев, что от Жако ничего не добьешься, Фэнфэн с перекошенным лицом обернулся к Рене.

— Ну уж вас-то я заставлю говорить.

— Попытайтесь! — храбро отвечала девушка, справлявшаяся как могла со своим испугом.

— Я ни перед чем не остановлюсь!

— Я дочь дворянина и не дрогну перед пыткой или смертью!

В ее голосе звучало столько мужества и решимости, что бандит, пораженный стойкостью и грациозностью пленницы, отступил, рыча вполголоса, и приказал возобновить поиски. Бандиты обыскали конюшни, службы, винный погреб, кладовые, разбили печь на кухне, подняли плиты на дне сточной канавы, исследовали колодцы, бросая туда зажженные факелы. Все было напрасно. Приближалась ночь, и Фэнфэн, убедившись в бесполезности дальнейших поисков, снова взялся за Жако. Допрос длился около двух часов. Наконец главарь поджигателей, обеспокоенный побегом Жана де Монвиля и опасавшийся его возвращения с подкреплением, в последний раз обратился к пленнику.

— Ты будешь говорить? — спросил он бесстрашного Жако. — Или я велю поджаривать тебя до тех пор, пока ты не сдохнешь!

— Да я же говорю, — отвечал Жако, по-прежнему притворяясь полным идиотом, — может, и есть какой тайник или что-то в этом роде. Кажется, я об этом слыхал… Да только ни я, ни барышня знать не знаем, как туда попасть. Я ведь всего-навсего бедный слуга и только знаю, что хозяева удрали под землю и уж должны быть далеко.

— Это правда? — обратился Фэнфэн к Рене.

— Истинная правда. — отвечала девушка. — До них теперь не добраться, все они в безопасности.

— Ладно же! — сказал разбойник, скрежеща зубами. — Тогда вы поплатитесь за всех. На этот раз меня перехитрили, но месть настигнет остальных позже. А пока что вы у меня в руках, а такую знатную добычу я не упущу. Вас обоих немедленно отправят туда, где вас не скоро найдут.

Отчаявшись добраться до тех, кого люто ненавидел, Главарь поджигателей решился наконец покинуть замок. Он приказал запрячь лошадей в карету графини и отнести туда связанных пленников. Бесцеремонно усевшись рядом с девушкой, Фэнфэн крикнул бандиту на козлах:

— Скомандуй всем, чтобы убирались отсюда. Гони туда, куда я тебе говорил.

Через пять минут орда грабителей оставила разоренный Ружмон.

Валентина, аббат де Фарронвиль, служанки, Лелюк и садовник Герен не сразу заметили исчезновение Рене и Жако. Пробираясь в полной темноте по тесному проходу, оглушенные воплями графини, беглецы ничего не видели и не слышали. Несчастная женщина, охваченная безумием, вырывалась с невероятной силой, и ее пришлось буквально тащить в подземелье, где сводчатый низкий потолок заглушал ее вопли. Валентина думала, что ее кузина и Жако задержались на верху лестницы и спускаются следом за ними. Однако страшные сомнения посетили ее, когда беглецы собрались у входа в туннель, который так долго служил надежным убежищем невидимым защитникам Ружмона.

Девушка позвала:

— Рене! Жако! Отзовитесь!

Ответа не последовало.

— Боже, где же они?

Этьен Лелюк высек огонь, зажег свечу и отправился на разведку. Через пять минут он вернулся в ужасе и сообщил, что ни на лестнице, ни на верхней площадке никого нет. Вдобавок он слышал, как разбойники крушили все в замке и из маленькой гостиной доносились их голоса.

— Господи, матушка, — сквозь душераздирающие рыдания воскликнула Валентина, — что вы натворили! Но я не брошу Рене на растерзание негодяям! Я должна быть с ней!

В это время раздался голос аббата де Фарронвиля, до сих пор не проронившего ни звука:

— Дитя мое, вы останетесь здесь! Я отжил свой век и хочу разделить судьбу внучки. Валентина, ваше место здесь, подле вашей матери. Кто знает, быть может, она умирает.

— Простите, господин шевалье, — прервал его Этьен Лелюк тем почтительным и одновременно фамильярным голосом, который свойствен старым слугам, — но я бы хотел заметить, что, открыв потайную дверь, вы ничем не поможете мадемуазель Рене, зато погубите и себя и нас. Господин Жан приказал ничем не выдавать себя, уж он-то знал, что говорил… Кроме того, с мадемуазель Рене остался Жако. Это такой хитрец!.. Я уверен, он уж придумает, как выкрутиться.

Согласившись, что нельзя подвергать опасности жизнь матери и верных слуг, столько времени деливших с хозяевами опасности и лишения, Валентина вняла доводам разума и остановила старого аббата.

Чувствуя, что часть ее души словно умерла, Валентина шла впереди, сдерживая рыдания и проклиная роковую случайность, жертвами которой стали два дорогих ее сердцу существа. Девушка привела беглецов в убежище и устроила их в пещере, служившей раньше пристанищем Блэрио и Питуа. Еще с того времени в ней хранились значительные запасы еды и топлива. Здесь Жан де Монвиль и капитан Бувар, вышедшие победителями из страшной схватки в лесу Ла-Мюэт, и нашли спасшихся обитателей Ружмона.