Бамбуш - [6]
В руках — та же березовая палка.
— Брось ты ее.
— Не могу.
— Значит, ты жадюга, — поддел я мальчика.
— Э-э, ты, Бадма, не понимаешь. Когда первый раз пошел пасти коров, я у деда Далчи попросил складной нож и вырезал эту палку. Не брошу.
Его слова тронули меня какой-то своей непосредственной, наивной мудростью. И в то же время встревожили. Бабушка моя говорила: мудрый человек долго не живет. А я хочу, чтобы это было неправдой.
В этот день не было эшелонов с военными. Мальчик до самого вечера крутился возле меня.
Я окончил оформление стенной газеты «Крокодил». Потом мы с Борей долго сидели, забравшись на стол, болтали ногами.
Мечтали. Вслух.
— Когда подрастешь, кем думаешь быть? — спросил я своего маленького друга.
— Как ты, художником, — не задумываясь, ответил мальчик.
— Боря, откровенно говоря, я еще совсем не художник. Только пробую. Никакой школы не кончал.
— А разве то, что ты нарисовал, не картины? — Он показал на оформление стенной газеты.
— Это так себе.
Боря, словно провинившись, съежился и сказал разочарованно:
— А я-то думал, что ты художник…
— Для этого надо много учиться, — оправдывался я перед Борей.
— Это я знаю. Когда выздоровеет моя мама, я тоже пойду в школу. Только у меня нет ни бумаги, ни книг.
— Э-э, Боря, лишь бы голова была, а бумага и книги найдутся! Ты духом не падай! — нарочито весело воскликнул я, чтобы подбодрить своего юного друга.
— Ты, Бадма, будешь учить меня новым песням? — неожиданно спросил Боря.
— Ну хорошо, тогда слушай:
— Ты меня лучше учи песням, которыми можно хлеб зарабатывать.
От этих слов мне стало горько.
14
Военные эшелоны с солдатами весь апрель шли с запада на восток.
Боря теперь стал признанным артистом. Люди нашей станции, как только увидят издали мальчика, останавливаются, стараются сказать ему ласковые слова.
От хлеба, колбасы, рыбы, консервов и сахара, которыми солдаты угощали мальчика, он быстро поправился. Худое лицо его округлилось, тело, как у ягненка, вкусившего зеленой травки, пополнело.
Боря теперь чувствует себя настоящим хозяином земли, походка его стала твердой, голову держит гордо, как подобает мужчине. Но со своей березовой палкой не расстается. И по-прежнему совсем не детская тоска таится в самой глубине его глаз. Но, может быть, только я один замечаю эту грусть. Я знаю, он продолжает ждать отца. Он верит, страстно верит в его возвращение. Он больше никогда не говорит мне об этом. Но я знаю. Я знаю… И ничем не могу помочь.
Плотный сибирский снег стал ноздреватым. Он постепенно, день за днем таял от весеннего солнца, и вскоре по улицам поселка с журчанием побежали ручьи.
Однажды Ермотик спросил у меня:
— У нашего артиста есть какая-нибудь обувь, кроме этих насквозь промокших рваных сапог?
— Не знаю.
— Вы же друзья.
— Я не подумал об этом.
— Эх вы, молодежь, не умеете вникать в судьбу людей!
В это самое время вошел Михаил Александрович.
Увидев мое смущенное лицо, начальник станции спросил:
— Что случилось?
— Надо бы помочь этому мальчишке, — объяснил Ермотик.
— Что за мальчишка? — переспросил Михаил Александрович.
— Артист.
— Да… Дело говоришь. Пальцы его торчат. Чего доброго, еще ревматизм схватит, — сочувственно сказал начальник станции.
— Если бы у него сменная обувь была, сапоги его можно было отдать в ремонт. Рядом со мной живет старик сапожник, — заключил Ермотик.
— Погоди… У моей дочери сохранились старые, совсем неплохие ботинки, — вспомнил Михаил Александрович. — Бадма, приходи возьми эти ботинки.
Приоткрылась дверь красного уголка.
— Бадма, у меня к тебе дело.
Дверь сразу захлопнулась. Я побежал и за руку привел мальчика.
— Здоров, артист! — сказал Ермотик.
Мальчик подал руку сначала начальнику станции, затем секретарю парткома.
— Почему ты избегаешь меня? — прямо задал вопрос Ермотик.
— Когда я избегал тебя? — Боря черными бусинами глаз уставился на секретаря.
— Когда захожу в красный уголок, ты бежишь, как от нечистого духа…
— Есть тому причина, — угрюмо ответил Боря и замолчал, считая, что вопрос исчерпан.
— Что за причина? — вмешался в разговор Михаил Александрович.
Боря с молчаливым восхищением смотрит на начальника станции. Стройная фигура, красивая железнодорожная форма, да еще на плечах серебряные погоны со звездочками. Да, такому человеку можно и позавидовать…
— Вы же будете ругать.
— Кого?
— Моего друга.
— Почему? — удивился Ермотик.
— Что он пускает сюда посторонних…
Взрослые засмеялись. Ермотик схватил мальчика за руки и тепло сказал, вглядываясь в него, точно увидел впервые:
— Ну, артист, ты всегда будь таким… отзывчивым. Это хорошо, что ты так заботишься о своих друзьях… Какое же у тебя дело к Бадме? — вспомнил Ермотик, Мальчик хитровато ответил:
— Этого нельзя говорить. Это наша тайна…
Ермотик и Михаил Александрович ушли.
Боря долго молчал, уйдя в какие-то свои сокровенные нелегкие мысли.
— Знаешь, Бадма, — сказал он наконец задумчиво, — а они ведь не такие плохие люди.
15
В детстве я любил собирать в степи тюльпаны. Вы видели, как цветут тюльпаны у нас в степи? Вряд ли существует более величественная красота на свете.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге немецкого писателя Вольфа Бреннеке «Эрих и школьная радиостудия» рассказывается о том, как живут и учатся школьники Германской Демократической Республики. Бреннеке сам работал учителем в одной из школ Демократической Германии; он хорошо знает жизнь старой и новой немецкой школы и в своей повести пишет о том, какой стала школа в той части Германии, где народ взял власть в свои руки. Учитель в народной школе — друг и старший товарищ. Ученики вступают в пионерские отряды, организуют работу различных кружков.
Автор книги — ветеран Великой Отечественном войны, инвалид, рассказывает в повести о волгоградских детях и об их борьбе с оккупантами за родной город.
До четырех лет Лина была обычной девочкой. А потом учудила на глазах у матери такое!.. И спустя годы, переняв у бабушки дар, поняла: жить ей теперь не так, как другим ровесницам…
Повесть А. Мандругина о годах первой мировой войны. В центре повествования — группа мальчишек из рабочего поселка Нахаловка. Автор рассказывает о том, как, сталкиваясь с бедностью и нищетой, социальным неравенством, наблюдая классовую борьбу, ребята постепенно начинают постигать идеи революции, включаются в революционное движение.