Бамбуковая крепость - [8]

…Нгуен Ван Тиен подвел меня к поредевшей и потому вполне проходимой бамбуковой изгороди одного из тхонов. На валу росли пучки толстого бамбука. Каждый пучок почти прижатых друг к другу трубчатых стволов был в три-четыре обхвата. Каждый из стволов толщиной в руку поднимался ввысь метров на семь, постепенно утончаясь и сходя на нет. Рядом — такие же толстые, но короткие столбики новых побегов. Толщина бамбука зависит не от его возраста, а от разновидности. Молодой побег у основания такой же толстый, как старые. Но если старый трудно поддается топору, то молодой можно легко срезать ножом. Эти молодые побеги — одно из любимых вьетнамских блюд. Чем-то напоминают по вкусу грибы. Их варят свежими, лучше всего в мясном бульоне, сушат впрок и потом, отмочив, тоже варят.

Теперь изгородь утратила роль крепостной стены. Внутри тхонов есть изгороди из тонкого низкорослого бамбука. У них — хозяйственное предназначение: чтобы не разбежались куры, свиньи.

С внутренней стороны вала, на котором мы стоим, — пруд и сразу за ним — первый домик тхона в банановой рощице. С внешней — канава. Она сливается с речкой без берегов, переходящей в рисовые поля. Здесь Нгуен Ван Тиен с отрядом сельских ополченцев не раз отражал атаки карателей во время войны Сопротивления 1946–1954 годов. Тогда бамбук рос гуще, и тхон действительно был крепостью.

— «Неотступно бить врага, удерживать деревню, обороняться и производить» — такой был в то время лозунг дня, выдвинутый для вьетнамских деревень Коммунистической партией и правительством Народного фронта Вьетминь, — рассказывает Нгуен Ван Тиен.

Этот девиз был законом жизни общины, если в ней костяк революционных кадров пользовался авторитетом и влиянием. А таких общин было большинство. Традиция круговой поруки действовала безупречно. Никто из общинников, даже жившие в деревне помещики, не осмеливался выступать против своих. Четыре или пять помещичьих семей стали сотрудничать с французами. По решению общинного совета у них сразу же была отобрана земля. Интересно, что таких людей даже не называли словом «вьетнамец». Для них существовало особое название — «вьетзиан» — предатель. Названный так человек сразу оказывался по другую сторону линии фронта, разделявшей в этой войне понятия «мы» и «они».

Рядом с въездом в общину и сейчас у дороги высится почерневшее от дождей и тропической микрофлоры бетонное сооружение с узкими бойницами. Это' бывший французский военный пост «Каунгуен». От того места, где мы стоим у бамбуковой изгороди тхона, до придорожного бастиона всего 800 метров. В светлое время суток это была «спорная полоса» между бетонной и бамбуковой крепостями. Ночью противник редко рисковал выходить из своего серого бункера. Вся провинция была усеяна такими постами. Только вокруг общины Нгуенса их было 18. Самым крупным был «Сукартье донг катр». В нем дислоцировался батальон со 105-миллиметровыми пушками. Но противник контролировал только дороги, административные центры уездов и несколько деревень, где общинная верхушка, враждебная революции, имела определяющее влияние.

За годы войны отряд ополченцев общины Нгуенса, а в него входили все взрослые мужчины, дал 184 боя, уничтожил 312 вражеских солдат. Одновременно крестьяне продолжали работать на полях, выращивали рис, разводили скот. Как и в мирной жизни, община выполняла свои продовольственные обязательства перед государством: рис, мясо, рыба поставлялись регулярным силам Народной армии.

Год спустя после восстановления мира на севере страны в деревнях начались глубокие перемены, которые перевернули старые устои общины. Во время аграрной реформы 1955–1956 годов всю землю отобрали у помещиков и поровну разделили между крестьянами по числу едоков. Раздали также общинные и культовые земли. Сразу же организовали группы трудовой взаимопомощи, а в 1960 году все население объединилось в кооператив. До реформы большинство крестьян были безземельными, и за четыре года после нее частнособственническое сознание не успело перебороть традиционный коллективизм. Поэтому кооперирование прошло быстро, активно и без особых проблем.

…Мы прошли по тропинке на гребне вала вокруг тхона. Группа из десяти парней и девушек, очевидно старших школьников, занималась на одном из участков вала тем, что вкапывала в голый склон куски корней бамбука. Заброшенная и поредевшая за 20 с лишним лет бамбуковая ограда тхона восстанавливается.

Потом, проехав по дорогам провинции Тхайбинь, я увидел много таких групп молодежи, занятых посадкой бамбука. Новые ряды будущих зеленых частоколов высажены на всем 15-километровом участке дамбы Красной реки от переправы Танде до старинной пагоды Кео, вокруг прибрежных общин. В народном комитете провинции мне сказали, что только с 1 марта по 15 апреля 1982 года население Тхайбиня высадило 109 тысяч корней толстого бамбука и более полумиллиона — тонкого индийского тростника, который заполняет промежутки между бамбуковыми стволами и делает стену совершенно непроходимой.

Во время китайской агрессии 1979 года правительство обратилось к народу с призывом превратить каждую деревню в бастион сопротивления. А по традиции, понятие обороны в сознании неразрывно связано с бамбуковыми крепостями деревень. Потеря городов, дорог, заводов еще не означает потерю страны. Сдать врагу деревню — значит капитулировать.