Бамбуковая крепость - [20]

Тяжело вздохнув, грузовик остановился у выезда из Нгуенса. «Проголосовавший» молодой человек переговорил с шофером, передал сидящим в кузове свой вещмешок, потом корзину и взобрался сам. По количеству и роду багажа и задумчивому взгляду на деревню можно предположить, что он уезжает не на день или два, не на рынок и не в гости, а надолго, может быть насовсем…

Нгуенса, одна из 276 общин провинции Тхайбинь, имеет площадь 304 гектара. Из них — 280 гектаров кооперативных рисовых полей. Остальные 24 гектара — речки, каналы, пруды, пятачки тхонов с крестьянскими домами и приусадебными участками. Неиспользуемой земли пет ни одной сотки. Вплотную примыкают земли соседних общин, и рубеж между ними — лишь узкая земляная насыпь, усаженная бамбуком, или речка. И так дальше, на многие сотни километров до ближайших гор. Даже склоны дорожных насыпей заняты грядками кормовых трав.

В Нгуенса живут 1083 семьи, или 5224 человека. Разделим на площадь и получим плотность населения 1700 человек на один квадратный километр. На нем эти 1700 человек не только живут, но с него и кормятся. Если же учесть, что за вычетом затопленных полей, рек, каналов, прудов, дорог только около 15 гектаров занимают собственно тхоны, островки сухой земли за бамбуковой изгородью, то в них эта плотность взвинчивается сразу до 35 тысяч человек на один квадратный километр. Это почти вчетверо больше, чем в Москве с ее многоэтажностью.

Впечатление тесноты и крайней сжатости усиливается, когда вы едете по шоссе, прорезающему деревню. Деревне так тесно, что она своими лавчонками скворечниками-харчевнями с надписью «собачье мясо», лотками с сигаретами и «лаосским зельем», стариковскими посиделками вплотную выходит к кромке асфальта. Дорога превращается в Жизненное пространство сельчан. Если машин мало, то люди умудряются примоститься спать на мостовой. Не говоря уже о детворе, которая считает дорогу естественным местом игр.

Но границы деревни остаются почти неизменными, никто не посягает на святая святых — рисовые поля. Наоборот, если раньше были случаи, когда крестьяне создавали хутора поближе к своему полю, то сейчас это крайняя редкость. А население страны растет, да еще какими темпами! Где же предел? Ведь даже разделение труда, создание ремесленных кооперативов, пускай в будущем и фабрик, весьма нереальная в обозримой перспективе возможность строительства высотных домов в деревне — все это теоретически может решить только вопрос относительного перенаселения, но не абсолютного, и то лишь теоретически. На этот вопрос невозможно ответить, считая, что привязанность крестьян к земле, к общине нерушима и почти никто деревню не покидает навсегда.

Оказывается, предел наступил и уже давно. Иначе откуда бы взялись многолюдные города и те 20 с лишним миллионов вьетнамцев, что живут на Юге страны, заселенном постепенно за последние несколько веков. О «движении на Юг» мы будем говорить в последующих главах. Но вот данные по общине Нгуенса за последние 30–40 лет.

В 1945 году, когда общину постиг последний сильный голод, в ней насчитывалось 1050 дворов и примерно 5500 человек. В 1982 году в ней было 1083 двора и 5224 жителя. Допустим, что данные за 1945 год вполне могут быть неточными. Но вот совершенно достоверные цифры по провинции Тхайбинь, которая практически не меняла своих границ. В 1945 году в ней жило 913 тысяч человек. В 1982 году — около 1,5 миллиона. За то же самое время, несмотря на войны, население всего Вьетнама выросло с 25 до 54 миллионов. Получается довольно наглядная схема: в общине численность населения осталась прежней, в провинции — выросла в полтора раза, а во всей стране — более чем вдвое. Посмотрим, куда делись те две с половиной тысячи человек, которые должны были пополнить население общины за 37 лет.

Страшная цифра 1817 умерших от голода только в 1945 году дает представление о зависимости жизни крестьянина в ту пору от капризов погоды. Конечно, такой голод случался нечасто, но тайфуны и засухи были всегда. Естественным регулятором роста населения была детская смертность в условиях антисанитарии и полного отсутствия медицинского обслуживания. При большей, чем сейчас, рождаемости до 1945 года прирост населения в стране был весьма умеренным — примерно 1,5 процента.

Не менее страшная цифра — 279 погибших в годы войн Сопротивления французским колонизаторам и американским агрессорам. Это из тысячи с небольшим семей. И конечно, почти все они — молодые мужчины.

Третья группа, о которой мы уже творили, — «тхоат ли», то есть жители деревни, которые входят и сейчас в число членов семей, но живут вне деревни. Среди них — солдаты, рабочие и служащие. Это самая большая группа ушедших из общины. Сколько их было за 40 лет, сказать невозможно. Спустя два поколения они уже не только окончательно вычеркиваются из списков общины, но и исключаются из числа членов семей крестьян. Дети ушедших и не вернувшихся уже не заносятся в родовую генеалогическую книгу «зиа фа». Есть только данные до этого рубежа. Они подразделяются на две части: солдаты и рабочие со служащими. Первые в основном возвращаются в деревню после военной службы, вторые — почти никогда. На 1982 гол в Нгуенса числилось около тысячи солдат, большинство из которых еще вернутся, и 600–700 рабочих и служащих, ушедших из деревни и обосновавшихся навечно в городах, промышленных зонах, на стройках.