Баловень судьбы - [5]

— Ты — Защитник, — настаивал дед.

— Как ты мне надоел, какая приставучая галлюцинация! — Я сунул руки в карман, нащупывая сигареты и спички. — Когда у вас здесь завтракают? Чем кормят душевнобольных? — Я вспомнил, что сегодня должны играть «Спартак» и «Вердер». — Телевизор здесь разрешают смотреть тихим?

Дед странно взмахнул руками, словно отгонял что-то от себя:

— Твои заклинания в нашем мире не действуют.

Это меня позабавило.

— Так ты — Защитник?

— Ну, какой настырный! Защитник я, Защитник! — устало ответил я, чтобы только от меня отвязались.

Дался ему этот защитник.

Старик заулыбался. «Зубы желтые, но здоровые, — отметил я про себя его клыки, — наверное, вставные». Я достал пачку «Космоса», надо же, хоть здесь повезло, почти целая. Сунул сигарету в рот. Дед насторожился. Сейчас попросит закурить, подумал я.

— Ты сможешь помочь принцессе? — спросил старик.

— А тебе-то что?

— Она сейчас очень расстроена и может нам отрубить головы! — ответил Звездочет.

Спичка замерла у коробка.

— Что ты сказал?

— Она может приказать королевскому палачу отрубить нам головы, повторил Звездочет. — Но, если ты великий воин…

Опять бред — я чиркнул спичку и прикурил.

Старик осекся на полуслове. Мгновение он принюхивался и смотрел, как я выпускаю дым — я нарочно выпустил в его сторону. Затем он с криком «Демон»!!! — бросился к двери. Я пожал плечами и злорадно подумал: «Давно бы так». Наверное, очень трудно приходится врачам в психушке.

4 Мечта стать графом

Я успел сделать две затяжки, когда за дверью послышался шум. Звякнуло железо. «Кастрюли, — отметил я, — принесли завтрак». Дверь жалобно заскрипела, словно спрашивала разрешение — можно ли им войти. Я закрыл глаза — ну вот, все встало на свои места, сейчас я услышу крик медсестры о том, что в палате не курят. Я поспешил спрятать сигареты и спички в карман джинсовки и застегнул его на молнию. Когда открыл глаза, понял, что все осталось по-прежнему. Передо мной возвышались два бородатых стражника, а может, я не узнавал санитаров? Неужели я буйный? Стражи были с ног до головы закованы в латы. Открытые забрала шлемов, а в расширенных глазах таится ужас, какие-то безумные медбратья, впрочем, в такие места нормальных не брали. Древки с железными наконечниками их коротких копий почему-то были направлены мне в живот. Это мало похоже на шприцы, я с опаской посматривал на них. Меня это тоже нервировало и пугало — неопытные какие-то санитары, но, подобно тибетскому ламе, я старался сохранять спокойствие и даже пытался им дружески улыбаться. Мы сохраняли стоическое молчание, дверь на сквознячке слабо поскрипывала. В коридоре опять раздался шум, приближалась торопливо целая процессия, я слышал ее многоголосие. «Консилиум», — прикинул я.

В комнату ворвалась ОНА!!! Для такого юного возраста она не должна был быть главным психиатром. «Звездочет» упоминал принцессу, она вполне подходила для этой роли. Невысокая, но воздушная и стройная, в простом голубом платье, стянутым в талии золотым пояском. Длинные белокурые волосы завиваясь ниспадали на плечи и даже доставали своими концами до золотого пояса. На голове ее волосы были перехвачены золотым сияющим обручем. Тонкое, красивое лицо, губки алым сердечком и огромные, сопоставимые с изумрудным малахитом глаза. В них читались сила и власть. Они говорили: «Как захочу, так и будет!»

Мне очень даже нравятся блондинки, я прикинул, что старше ее, может быть, лет на шесть — пустяковая разница — и, чем черт не шутит?! О таких можно только мечтать, это красота восходящего солнца, кристального лесного озера, окруженного фантастическими цветами, это ночное видение, которое исчезает с первыми лучами солнца, но потом преследует вас всю оставшуюся жизнь. Но еще в этом лице (едва уловимое впечатление) было что-то вздорное и капризное. Красивых детей очень часто балуют, и какие потом они начинают вить веревки из своих чадолюбивых родителей. Я надеялся на исключение из правил, но что-то удержало меня от немедленного флирта.

Она влетела, яркая и красивая, как тропическая бабочка, и вот они, метаморфозы, превратились в злобную гудящую пчелу.

— Отставить! — с порога рявкнула она братьям Красного Креста.

Те подняли свои копья и на шаг отступили от меня, продолжая настороженно посматривать. В комнату ввалились еще три толстые матроны — в бордовых тяжелых платьях, волочащихся по каменным плитам, воинственный мужчина в ярко-зеленом камзоле, одной рукой покручивающий пышные усы, другой держащийся за эфес шпаги, и злополучный надоедливый звездочет. Принцесса скривилась:

— Чем это пахнет? Какой ужасный запах?!

Она с подозрением посмотрела на меня — ангельский взор, мечущий молнии.

— Что это за гадость? — тонкий мальчик требовательно указал на сигарету.

Я пожал плечами и щелчком отправил окурок, как заправский баскетболист, за амбразуру.

— Все, больше не буду, — я невинно улыбнулся.

Принцесса внимательно разглядывала меня, а я — ее (было на что посмотреть). Эти мои глюки определенно начинали мне нравиться, а такой поворот событий даже развлекал. Интересно, когда я выйду из транса, она останется такой же прекрасной, как сейчас или превратится в старую и добрую сиделку, думал я, рассматривая принцессу. И еще, если у нас есть такие медсестры, то наша медицина самая передовая и самая прогрессивная, такой медперсонал из могилы достанет. У меня крепла уверенность, что моя психика, может быть, и будет восстановлена.