Баллада о Любви - [29]

Каталог наград и возмездий.

Любуемся мы на ночной зодиак,

На вечное танго созвездий.

          Глядим, — запрокинули головы вверх, —

          В безмолвие, тайну и вечность.

          Там трассы судеб и мгновенный наш век

          Отмечены в виде невидимых вех,

          Что могут хранить и беречь нас.

Горячий нектар в холода февралей, —

Как сладкий елей вместо грога, —

Льет звездную воду чудак Водолей

В бездонную пасть Козерога.

          Вселенский поток и извилист, и крут,

          Окрашен то ртутью, то кровью.

          Но, вырвавшись с мартовской мглою из пут,

          Могучие Рыбы на нерест плывут

          По Млечным потокам к верховью.

Декабрьский Стрелец отстрелялся вконец,

Он мается, копья ломая,

И может без страха резвиться Телец

На светлых урочищах мая.

          Из августа изголодавшийся Лев

          Глядит на Овена в апреле.

          В июнь, к Близнецам свои руки воздев,

          Нежнейшие девы созвездия Дев

          Весы превратили в качели.

Лучи световые пробились сквозь мрак,

Как нить Ариадны конкретны,

Но злой Скорпион и таинственный Рак

От нас далеки и безвредны.

На свой зодиак человек не роптал, —

(Да звездам страшна ли опала?)

Он эти созвездия с неба достал,

Оправил он их в благородный металл,

И тайна доступною стала.

1973

«Я еще не в угаре…»

Я еще не в угаре,

                    не втиснулся в роль.

Как узнаешь в ангаре,

                   кто — раб, кто — король,

Кто сильней, кто слабей, кто плохой, кто хороший,

Кто кого допечет,

                    допытает, дожмет:

Летуна самолет

                    или наоборот? —

На земле притворилась машина — святошей.

Завтра я испытаю

                    судьбу, а пока —

Я машине ласкаю

                    крутые бока.

На земле мы равны, но равны ли в полете?

Под рукою, не скрою,

                    ко мне холодок, —

Я иллюзий не строю —

                    я старый ездок:

Самолет — необъезженный дьявол во плоти.

          Знаю, силы мне утро утроит,

          Ну а конь мой — хорош и сейчас, —

          Вот решает он: стоит — не стоит

          Из-под палки работать на нас.

Ты же мне с чертежей,

                    как с пеленок, знаком,

Ты не знал виражей —

                    шел и шел прямиком,

Плыл под грифом «Секретно» по волнам науки.

Генеральный конструктор

                    тебе потакал —

И отбился от рук ты

                    в КБ, в ОТК, —

Но сегодня попал к испытателю в руки!

Здесь возьмутся покруче, —

                    придется теперь

Расплатиться, и лучше —

                    без лишних потерь:

В нашем деле потери не очень приятны.

Ты свое отгулял

                    до последней черты,

Но и я попетлял

                    на таких вот, как ты, —

Так что грех нам обоим идти на попятный.

          Иногда недоверие точит:

          Вдруг не все мне машина отдаст,

          Вдруг она засбоит, не захочет

          Из-под палки работать на нас!

1975

Песня о погибшем летчике

Дважды Герою Советского Союза

Николаю Скоморохову

и его погибшему другу

Всю войну под завязку

                    я все к дому тянулся,

И хотя горячился —

                    воевал делово, —

Ну а он торопился,

                    как-то раз не пригнулся —

И в войне взад-вперед обернулся

                    за два года — всего ничего.

          Не слыхать его пульса

          С сорок третьей весны, —

          Ну а я окунулся

          В довоенные сны.

          И гляжу я дурея,

          И дышу тяжело:

          Он был лучше, добрее,

          Добрее, добрее, —

          Ну а мне — повезло.

Я за пазухой не жил,

                    не пил с Господом чая,

Я ни в тыл не просился,

                    ни судьбе под подол, —

Но мне женщины молча

                    намекали, встречая:

Если б ты там навеки остался —

                    может, мой бы обратно пришел?!

          Для меня — не загадка

          Их печальный вопрос, —

          Мне ведь тоже несладко,

          Что у них не сбылось.

          Мне ответ подвернулся:

           «Извините, что цел!

          Я случайно вернулся,

          вернулся, вернулся, —

          Ну а ваш — не сумел».

Он кричал напоследок,

                    в самолете сгорая:

«Ты живи! Ты дотянешь!» —

                    доносилось сквозь гул.

Мы летали под Богом

                    возле самого рая, —

Он поднялся чуть выше и сел там,

                    ну а я — до земли дотянул.

          Встретил летчика сухо

          Райский аэродром.

          Он садился на брюхо,

          Но не ползал на нем.

          Он уснул — не проснулся,

          Он запел — не допел.

          Так что я вот вернулся,

          Глядите — вернулся, —

          Ну а он — не успел.

Я кругом и навечно

                    виноват перед теми,

С кем сегодня встречаться

                    я почел бы за честь, —

Но хотя мы живыми

                    до конца долетели —

Жжет нас память и мучает совесть

                    у кого, у кого она есть.

          Кто-то скупо и четко

          Отсчитал нам часы

          Нашей жизни короткой,

          Как бетон полосы, —

          И на ней — кто разбился,

          Кто взлетел навсегда…

          Ну а я приземлился,

          А я приземлился, —

          Вот какая беда…