Балкон во вчера и завтра - [5]

— Не бойтесь, милостивая сударыня, ничего плохого мы вам не сделаем. Просто посмотрим, не зашиты ли в вашем корсете драгоценности.

Я не знала, есть ли на мне корсет, совсем его не чувствовала. Но раздеваться перед чужаками мне было, конечно, легче, чем здешним женщинам. Они же не ходили в шортах по городу и в купальнике на пляже, поэтому буквально падали в обморок от стыда. Да и не собиралась я раздеваться, вполне могла щёлкнуть льва на перчатке и вернуться домой. Хотя… это вызовет подозрения, и если я опять захочу сюда попасть…

Делать выбор мне не пришлось. Усач жестом остановил меня и вдруг начал присматриваться к сбруе моей лошади и к сумке. Я проследила за его взглядом и поняла, что разглядывает он гербы, точнее один герб, изображениями которого были щедро украшены мои вещи.

— Ну и дела, — сказал усач. — Это же герб Шеров! Но насколько я знаю, из них оставались на нашем благословенном свете только многоуважаемая сестра покойного Августа Шера, два его сына и супруга. Так вы, милостивая сударыня, госпожа Шер? Ну и дела!

Говорил этот человек не как разбойник. Может, он был человеком образованным или знатным и воспитанным, но почему-то подавшимся в разбойники? Усач обернулся к своим сообщникам, сказал: «Не трогайте её, я сейчас», — и скрылся в зарослях. Я решила, что он пошёл доложить обо мне главарю шайки.

Теперь я знала, за кого меня принимают: то ли за сестру, то ли за жену дворянина Августа Шера. Но это меня совсем не обрадовало. Ну, хорошо, усач признал во мне госпожу Шер по гербу. А если я встречу людей, которые её лично знают? Которые знают обеих дам? Не очень-то приятно оказаться в роли самозванки! Да что далеко ходить за неприятностями: хотя Август Шер умер, но остаются два сына, а я очень сомневаюсь, что они кинутся ко мне на шею, радостно крича: «Вот и мамочка приехала!» или «Дорогая тётя!»

Ну, ладно, не буду дрожать заранее. Как говорят: «Смелый умирает один раз, а трус — тысячу».

Тем временем усач вернулся и что-то тихо сказал остальным разбойникам. Меня и мою лошадь отвели в сторону от других, на обочину дороги. Через несколько минут ко мне присоединился юноша в богатой одежде и со шпагой на поясе.

— Нам с вами повезло, — тихо сказал он. — Я тоже удивлён, что имя моего отца вызвало уважительное отношение этих грабителей. Впрочем, кое-кто из них, как мне кажется, благородной крови. Что делает с людьми жизнь!

После этого философского вывода он замолчал, уселся под деревом, надвинул на лицо шляпу и заснул. Я же стала прогуливаться вдоль дороги, путаясь в длинных юбках и ожидая, когда разбойники ограбят наших спутников, и мы сможем продолжать путь. Сначала от нечего делать я рассматривала окружающую растительность и с удивлением убедилась, что деревья выглядят, как деревья, кусты, как кусты, а трава не отличается от той травы, которую я видела в своём мире. Я даже узнала липы, дубы и орешник, в траве заметила вполне обычный мухомор.

Но потом мне пришло в голову, что знание или незнание местной растительности не так важно, как выяснение, кто же такая госпожа Шер? Или две госпожи. Когда-нибудь мы приедем в Аркадию, но где они живут в этой Аркадии? Или не в Аркадии?

Слова усача о драгоценностях в корсете натолкнули меня на мысль, не спрятано ли что-нибудь у меня в одежде. Я тихонько зашла за куст орешника и стала изучать кафтан, платье и прочее. В кафтане оказался карман, в нём нашлись горсть монет, какой-то стеклянный пузырёк с розоватыми кристаллами, два надушенных носовых платка с вышитым гербом Шеров и серебряные часы-луковица. Но вот под платьем обнаружилась нижняя юбка и в ней два кармана, застёгнутых на стеклянные пуговицы. Там и лежали бумаги госпожи Шер, урождённой Франсуазы де Нис, супркги господина Августа Шера. Я наскоро их просмотрела.

Особенно мне помогли письма. Из них я узнала, где в городе Аркадия, столице королевства Богемии, есть дом Шеров. Там же, в Аркадии, живёт банкир, на которого выданы заёмные письма. В разных местах Богемии живут дальние родственники Франсуазы. А ещё я узнала, как зовут сестру Шера, его сыновей, его слуг, и что госпожа Шер после смерти мужа четыре года назад уехала за море. И ещё множество сведений. До дорожных сумок у меня руки не дошли, да и неразумно было открывать их перед всеми, не зная, что в них находится. Пока решила всю дорогу повторять и запоминать то, что узнала. Знания — сила. Теперь меня могла выдать внешность. Узнать бы, как выглядит Франсуаза, можно было бы загримироваться. За четыре года человек может серьёзно измениться.

А пока я переложила все вещи из кафтана в карманы нижней юбки: там они будут в большей сохранности: если на дорогах здесь такие шустрые разбойники, то в Аркадии могут быть ловкие воры-карманники.

* * *

Довольно быстро всех, кроме нас с юношей-философом, ограбили, и караван опять отправился в путь. Оказалось — об этом с досадой и сожалением непрерывно говорили наши спутники — до Аркадии было не больше двух часов пути. Обидно, конечно, попасть в такую неприятность, можно сказать, на пороге столицы. Но делать нечего, и скоро мы выехали из леса на дорогу среди полей и лугов, потом пересекли по мосту широкую реку Дунай.