Балерина, Балерина - [18]

Балерина! — восклицает мама и собирает осколки. Потом идет в кладовку, берет капельки.

Сейчас мы за столом. И Йосипина тоже. Я выпила капельки, я знаю, потому что едва слышу, что она говорит.

Я прочитала, что полетят на Луну, рассказывает она.

Ну, еще не так скоро, возражает Карло.

Двадцать первого июля! — говорит папа и хлебает минестроне.

Так скоро?! — восклицает Карло.

Я купила телевизор, но Джакомино он не нравится, продолжает Йосипина.

Почему? — спрашивает папа.

Говорит, что я и так немножко дурочка, а с телевизором я стану еще дурее.

Джакомино ничего не понимает, отвечает папа. Мы купим телевизор, который называется Телефункен. Ты будешь приходить и смотреть наш телевизор.

Кто купит телевизор? — спрашивает Карло.

Я, говорит папа и дальше хлебает минестроне.

Я вижу маму, как она улыбается. Слышу ее, как она говорит. Тихонько. Мама боится, как бы папа не разозлился, поэтому говорит тихонько. Всегда. Мама говорит, может, сначала купить краску, чтобы покрасить дом, чтобы он был здоровее и светлее. Я хлебаю минестроне. Я не слышу больше, что они говорят. Папа встал. Сейчас он в прихожей. Кашляет. Йосипина моет посуду. Я снова что-то слышу. Йосипина говорит, что вымоет посуду и пойдет. Что ей надо еще несколько вещей погладить, там, у часовщика. Потом она рассказывает, что хор будет петь на празднике, что соберется много людей, что будут и декламаторы, и актеры. Она говорит, что не помнит когда именно, но записала себе на листочек. Она прибавляет, что видела фотографии в газете, что это большой зал, что там много люстр и лестниц. Что это в Триесте, а не в деревне. Потом я вижу, как она уходит. Карло во дворе. Они прощаются. Карло остается во дворе. Хлебает минестроне под каштаном. Карло всегда обедает два раза. Мама говорит, что Карло, мой брат, сильный, что он должен быть сильным, потому что ходит по лесу, в лесу холодно, и там звери.

Потом папа возвращается на кухню. Я смотрю на него. Он зажигает лампочки на гондоле, включает грундиг, слушает погоду. Сейчас он сидит. Я держу его за ухо, и он смотрит на гондолу с зажженными лампочками.

Мама говорит, что сегодня полетят на Луну и что дни бегут ужасно быстро. Она сказала мне это с утра, когда причесывала в прихожей. Я сижу. Папа рядом со мной. Я держу его за ухо, и он глядит в телевизор, который называется Телефункен. И Карло тоже на кухне. Смотрит телевизор. Мама стоит позади меня. Я чувствую ее руку на плече.

Потом приходят еще несколько человек. Я никогда их не видела. Я с ними не знакома. Они смотрят телевизор. Вечером мне мама скажет, что у этих людей нет телевизора, поэтому они были у нас, и что у них покрашенные дома, и что их дома красивые и здоровые. И я тоже смотрю в телевизор.

Во-во, говорит папа. Сейчас полетит на Луну! Мы все смотрим в телевизор. Я вижу коробку, вижу, как в ней что-то движется, кто-то разговаривает. Кто-то, кого я не вижу. Я слушаю. Кто-то замечает, что Тито Штаньо хороший комментатор. Я не знаю, кто такой Тито Штаньо. Я думаю, что, возможно, о нем знает дядя Феликс, который уже на небесах. Потом в телевизоре снова что-то движется, и потом я вижу людей, которые чем-то машут. Кто-то говорит, это флажки, американские флажки. Мы долетели до Луны, вот оно! — говорит папа, и выключает телевизор, и зажигает лампочки на гондоле. Сейчас я вижу черную коробку. Потом я вижу, что люди, которых я не знаю, уходят, что папа и Карло во дворе. Мама в дверях. Они смотрят на луну. Ее еле-еле видно, говорит Карло, потому что еще день.

И потом папа спрашивает: Ты думаешь, мы одни или есть еще какой-нибудь мир? Эх, отвечает Карло, мы не одни, мы не одни! Сколько звезд на небе ночью, наверняка где-нибудь есть еще человек, там, наверху, так ведь?!

Я вижу маму, как она улыбается, облокотилась на дверь, смотрит на меня и говорит: А ты, Балерина, что скажешь?

8.

Почтальон говорит, что ничего хорошего на свете нет, с тех пор как несколько лет назад отправили на Луну спутник. Он говорит, что звезды отомстят и что на свете будет всё только хуже. Произносит это и кладет телеграмму на стол. Я на кухне, стою и смотрю на него. И папа тоже стоит и глядит в окно на двор, будто не замечает почтальона. Тот стоит в дверях и уставился на телеграмму, которую только что положил на стол. И мама тоже смотрит на телеграмму. Я — на почтальона. Мама не берет рюмочку, не наливает ему. Я стою в углу и смотрю. Я одета в серую блузку и голубую юбку. Мама говорит, что эту юбку мне подарили, когда мне исполнилось двадцать пять лет, мама прибавляет, что теперь мне тридцать и что время бежит очень быстро. Она рассказывает мне это, когда одевает меня, после того, как сначала умоет и причешет в прихожей перед зеркалом. Я вижу, что все смотрят на телеграмму на столе. Почтальон так сказал. Я принес телеграмму из Австралии, сказал он и положил ее на стол. И потом он рассказывает про Луну и про то, что ничего хорошего на свете не будет. Папа все еще глядит в окно. Сейчас он еще и курит, и стряхивает пепел на пол. Потом мама подметает. Всегда, когда папа стряхивает пепел на пол. Мне кажется, что папа смотрит на небо, я думаю, что он тихонько разговаривает с дядей Феликсом, как Карло. Я думаю, что он хочет к нему. Почтальон все еще в дверях. Потом мама берет телеграмму и говорит: