Бал был бел - [26]

решил свою участь сам.

И испанский наместник, блестящий гранд,

не поверил своим глазам:

словно забыв, что живём лишь раз,

что мертвецам не встать,

Арудж Барбаросса отдал приказ

форсировать реку вспять.

Нет, не застыла стеклом вода,

не смолк прибоя раскат,

но шёл генерал умирать туда,

где умирал солдат.

Неравный бой, беспощадный бой,

безнадёжный короткий бой!

Исход подтверждён испанской трубой —

и день померк голубой…

Погиб. Да главное — не один.

И более — ничего.

А младший брат его Хайраддин

был много умней его.

Он нажил то, что растратил брат,

а главное — твёрдо знал:

должен погибнуть в заслоне солдат,

чтобы ушёл генерал.

…Когда Христа придёт торжество,

то, оттеснив Петра,

сядет по правую руку Его

рыжебородый пират —

за то, что не знал на издержки цен,

наивен, неповторим!

А мы говорим: «компромиссы», «цель»

«жертвы», — мы говорим.

А мы говорим, говорим, говорим,

чёрт бы нас всех побрал!

Пойдём в огонь и в огне сгорим —

уйдёт один генерал.

Приводим примеры из мудрых книг,

из третьих, из сотых рук!

Небо, навеки запомни миг,

когда оглянулся Арудж.

1976

Пират и адмирал

Трёхмачтовый капер захвачен в приз.

Эскадру уносит бриз.

О чём-то вполголоса говорят

адмирал и авантюрист.

Один — Божьей милостью пират,

другой — на свой страх и риск.

Адмирал:

Забудьте на время, что вы в плену.

Как равного, вас приму.

С вами трудно беседу вести

в пороховом дыму.

Вы — бог абордажа (Господь прости!)

И всё-таки — почему?

Карьера! Возможность блестящих мест!

Молодость! Божий дар!

Вы же на всём поставили крест,

дьявол бы вас подрал!

Мне кажется, в ваших глазах — протест?

Пират:

Помилуйте, адмирал…

Желаете знать, почему? Ну что ж!

Выбор у нас хорош:

если ты жертва — ложись под нож,

нет — начинай грабёж.

А я на жертву по всем статьям,

как видите, не похож.

А вам не мерещится порой

бездна и звёздный рой —

и мы бредём в кипящей крови:

вы — первый, а я — второй.

Естественно: я ведь — пират, а вы —

национальный герой.

Адмирал:

Не смейте сравнивать! Ядер стон

карающим был перстом.

Врагов короля обращая в прах,

осенённый Святым Крестом,

я дрался на четырёх морях

за Родину и Престол!

Вот видите! Вам уже нечем крыть.

Вы — грабили. Я — карал.

И я принимал присягу: разить

врагов страны наповал.

Осмелитесь что-нибудь возразить?

Пират:

Попробую, адмирал…

Вы молвить изволили свысока,

Что разница велика.

Но тем, кому посчастливится лечь

от вашего, сэр, клинка, —

чем лучше для них адмиральский меч

пиратского тесака?

Я твёрдо решил умереть в петле,

мне места нет на земле.

Но вы-то зачем кровянили моря

на флагманском корабле?

А если на то был приказ короля —

что думать о короле?

Адмирал:

Оставьте иронию! Флот ваш — на дне.

Хотя бы в прошлой войне:

кто вам мешал, будь вы трижды пират,

эскадрой примкнуть ко мне?

Могли бы в стали и золоте лат

славу добыть стране!

И я уверяю: любой трибунал

немедля бы вас оправдал,

когда б не лоскут, но державный флаг

над вами затрепетал.

Чему улыбаетесь вы, чудак?

Пират:

Условностям, адмирал…

Да, я не поднял британский флаг,

не поднял голландский флаг.

Я поднял не принятый в свете флаг,

честный пиратский флаг.

И вот теперь — кому я не враг?

Да только себе не враг.

Но это и главное, адмирал!

Себе я не враг, адмирал!

Когда города я за горло брал,

даже себе не врал

и откровеннейший разбой

знаменем не покрывал.

…Так значит в лондонскую тюрьму?

Добрый путь кораблю!

Всё, что положено мне, — приму.

О милости — не молю.

Так и доло́жите своему

пиратскому королю.

1976

Фрагмент либретты для оперетты

(автопародия)

(На сцене мягкий полусвет.

В заливе прячется корвет.

Зыбь. На клотике — пираты.)

ХОР ПИРАТОВ (менуэт):

Лихорадочно дрожа,

дыша на лезвие ножа,

поджидаем мы испанца

небольшого тоннажа.

(Водица в бухте — что агат.

В неё вдвигается фрегат.

На корме — дон Педро Лопес,

инквизитор, жлоб и гад.)

ПЕДРО (бас): По тоннажу

я вам совсем не подхожу.

Вот шарахну из орудий —

всех к мамаше уложу.

КАПИТАН ПИРАТОВ ДЖОН:

Шо ты лезешь на рожон?

Мы в гробу тебя видали

с твоим блохастым тоннажом!

(Пользует его ружжом.

Испанец намертво сражён.)

МОРЯКИ (меланхолично):

Не видать нам больше жён…

(Три последующих сцены

сплошь забиты грабежом).

1977

Голый сюр

Пьеса

Занавеса нет. На сцене — голый сюр.

СЮР:

В хрупком остове пламени

всё ещё бьётся пульс.

Золотою брусчаткой лысин

пройду по толпам,

прикурю от тюльпана,

выдохну млечный путь —

и катитесь вы к чёрту

с вашим правдоподобьем!

СЛУГА (входя):

Их правдоподобие, герой труда

Социалистический Реализм!

СЮР:

Хрен с ним, пусть входит,

но пива не давать.

Входит Социалистический Реализм типа сиамских близнецов. Две ипостаси. На грудях — иконостасы. Следом — две комсомолки Настасьи. Одна — с Уренгою, другая — с деревянной ногою (потеряла при героических обстоятельствах).

СОЦРЕАЛИЗМ (хором):

Такие страсти!

Такие дела!

У комсомолки Насти

нога была!

Не голенаста!

Стройна! Быстра!

Строила Настя

в тайге магистраль.

Вёз агитбригаду

на БАМ самосвал.

И это ж надо —

забуксовал!

На БАМе — ненастье,

без лекций — тоска…

И положила Настя

ногу под скат.

— Мне ноги не надо,

дави пополам,

но агитбригада

прибудет на БАМ!

Героизм — профессия.

В конце-то концов,

пойду и на протезе я

дорогой отцов!..

Знают Настю здешние

и вся страна.

И стремятся девушки

быть

    как

       она!

СЮР (позевывая):

Я каждым геном своим надколотым

сквозь толщу времени чую, как