День форы — это немало. Пустыня исключала вариант пуститься в погоню налегке, прихватив только сменных лошадей: им нужна была вода и тень; верблюдов не заставишь часами бежать сломя голову, а молохов и вовсе ценили отнюдь не за скорость. Я ушла достаточно далеко, чтобы не беспокоиться о погоне.
Но это не значило, что можно было не бояться караванов из столицы. Мастер Мади был не настолько незаметным человеком, чтобы вовсе никто не знал ни о судьбе его приемной дочери, ни о ее «побеге». Мне оставалось только уповать на то, что вероятность случайно встретить знакомого посреди пустыни стремилась к нулю, и старательно прятать лицо в шарфе, обмотавшись им на манер тагельмуста.
Камаль едва заметно повернул голову в мою сторону и выгнул бровь, безмолвно обещая пару-тройку неудобных вопросов, но потом все-таки сконцентрировал все внимание на всаднике.
Это оказался мужчина немногим младше Нисаля-аги: загорелое до черноты лицо расчертили глубокие морщины, а пустыня иссушила тело и взгляд, но не лишила ни силы, ни ума. Верблюд под ним был молодой и ухоженный, а дорогая ткань джеллабы и небрежная трата драгоценного свитка прямо-таки кричали о благосостоянии и высоком положении.
Мы определенно были в меньшинстве и никак не могли похвастаться славными предками, и я уже обреченно приготовилась выслушивать, как Камаль сдаст меня с потрохами, представляясь первым на правах слабого, — но всадник только окинул его взглядом, спешился, отчетливо сглотнув, и заговорил:
- Мое имя Ирфан Зияд, и я веду торговый караван к оазису Мааб, где нас ждет хозяин и господин, щедрый Джалиль Ганнам, прозванный Удачливым. Мы не желаем зла ни тебе, сын пустыни, ни твоему верблюду, ни твоей спутнице.
Я оценила расстановку приоритетов и едва не раскрыла рот, но, на мое счастье, Камаль успел первым:
- И я не желаю зла ни тебе, Ирфан Зияд, ни твоему каравану.
Он не представлялся и по-прежнему держал руки у оружия, и это способствовало вежливости и взаимопониманию как ничто другое: даже после столь успокаивающей тирады Камаля караван-баши* не спешил ни звать своих людей, ни даже бежать за водой к колодцу, как ему наверняка мучительно хотелось.
- Есть ли вести из оазиса Мааб? — вкрадчиво поинтересовался Ирфан, до побелевших костяшек стиснув пальцы на поводу верблюда.
Камаль покачал головой.
- Только из Ваадана.
Этого оказалось достаточно, чтобы караван-баши немедленно воспрял духом и расправил плечи.
- Если твой путь лежит через оазис Мааб, достойный сын пустыни, присоединяйся к моему каравану. Мой господин справедлив и щедр, и он вознаградит тебя за охрану своих товаров и людей.
Расстановка приоритетов по-прежнему радовала несказанно — что у Ирфана, что у Камаля, потому как кочевник вместо радостного согласия на выгодное предложение коротко бросил:
- Нет. Уже нанят. — И обозначил движение затылком в мою сторону.
Ирфан Зияд — вот уж достойный сын города — впервые за всю беседу действительно задержал на мне взгляд, не сразу справившись с недоумением. Под защитой городских стен женщин растили беспомощными и нежными — такими, чтобы они не могли уйти от мужей или ослушаться отцов. Арсанийки же воспитывались пустыней, и она не ждала от них ни мягкости, ни покорности.
Но я укуталась в шарф и отступила за спину мужчины, как истинная горожанка — из тех, что никогда не стали бы путешествовать в сопровождении одного свободного кочевника; и, кажется, сама не сдержала удивления из-за того, что Камаль отчего-то оставил право решения за мной. Однако караван-баши как раз отчаялся в достаточной степени, чтобы не обращать внимания на нестыковки.
- Не согласится ли госпожа присоединиться к каравану? Мой господин…
…подавится, прежде чем осознает, что ему придется награждать за милосердие какую-то невнятную женщину, успевшую нанять арсанийского мага раньше караван-баши.
Я стиснула зубы.
Ветер гнул пальмы и норовил забраться под плотную джеллабу, размотать шарф и утащить прочь, чтобы ничто не нарушало совершенных очертаний барханов. В пустыне я была чужой, но даже я понимала, что обещанная кочевником Бахир Сурайя бродит совсем близко. Торговый караван выбрал ужасно неудачный момент, чтобы тронуться в путь. Должно быть, его выставили из оазиса Ваадан примерно с той же долей бесцеремонности, что и меня, не позволив переждать бурю под защитой своих домов.
Но со мной был Камаль, способный творить магию с такой невероятной легкостью, словно ему тайком помогала вся гильдия магов разом. А вот у каравана, судя по тому, что даже Ирфан Зияд был вынужден прибегать к помощи свитков, только и было, что имя их господина да десяток молитв, примерно сравнимые по эффективности.
Но они шли из столицы. В караване запросто мог оказаться кто-то, знавший о пропаже любимой наложницы тайфы. Кто-то, кто был бы достаточно сообразителен, чтобы сопоставить странное поведение «госпожи» с арсанийскими корнями беглой невольницы. Одного неосторожного слова могло быть достаточно, чтобы поставить под удар всю мою самопальную дипломатическую миссию и, как следствие, самого тайфу: ему ведь и правда была нужна поддержка со стороны. Да и я наверняка окажусь надежно заперта во дворце — и хорошо еще, если именно во дворце, а не в клетке, как обычная беглая рабыня!..
