Бахчанов - [22]

Таня тоже выделяла Бахчанова из круга знакомых ей юношей. У них она не находила того, что ей приглянулось в нем.

Все эти дни, из-за наступившего весеннего сезона, уходили у нее на шитье (она продолжала работать на магазины). Но по воскресеньям она стремилась разделить досужие часы с Алешей. Она свела его в театр Неметти, в Аквариум, на гигиеническую выставку в Михайловском манеже, и ее друг остался доволен всем виденным. До этого он бывал лишь в цирке Чинизелли, но Таня считала цирковую борьбу грубым зрелищем и отдавала предпочтение концертам. В свою очередь он дал ей прочесть роман «Спартак», утопию Беллами «Через сто лет» — книги, которые брал на книжной полке Ивана Васильевича.

Раз Таня сказала:

— А знаете, за нами, кажется, следят. Не могу ручаться, за кем больше: за мной или за вами, — но следят.

— Может быть, вам, Таня, это только показалось?

— Нет, нет, Алеша. Я знаю. Они следят, и они не могут не следить, — уверяла тревожным тоном девушка.

Чтобы успокоить ее и показать, что он не придает серьезного значения ее тревогам, Алеша предложил:

— Поедемте гулять куда-нибудь за Обуховский завод. В Мурзинку, что ли. Там воздух, тишина…

— Что вы, Алеша! Там так глухо. Вас убить могут. Уж лучше ехать в центр города. Там много публики, магазины, оживление…

— Не возражаю. В центр так в центр.

Паровик, дымя на всю улицу, помчал их в сторону Николаевского вокзала.

Потом они шли по людному проспекту, и Таня рассказывала о том, как вчера за ней явилась прислуга дочки Морошникова. Зная капризный характер молодой купчихи, вечно недовольной работой своих портных и модисток, Таня пошла к Морошниковым без всякой охоты.

Однако купчиха встретила ее приветливо: «Могу обрадовать тебя, Татьяна. Один наш знакомый, Мокий Власович, просил сегодня же прислать к его племяннице хорошую портниху. Отправляйся туда и бери заказ на шитье. Люди это почтенные и влиятельные».

Таня направилась по указанному адресу…

Горничная ввела ее в гостиную с большим портретом, изображающим царскую семью.

Человек в чиновничьей форме стоял у аквариума и кормил золотых рыбок червячками.

Таня объяснила причину своего прихода.

«Очень рад, очень рад, — пробормотал чиновник, расправляя свои мочалистые бакенбарды. — Племянница моя должна явиться с минуты на минуту. Присядьте».

Он показался Тане учтивым и словоохотливым. Девушка опасалась, что Мокий Власович в своих расспросах, может быть, коснется судьбы брата. Ко он, начав говорить о повадках хищных рыб, стал жаловаться на жестокосердие людей к домашним животным: кошкам, собакам, лошадям.

— Да-с, сударыня, мерзки нравы нашего века, — рассуждал он, неслышно двигаясь по комнате. — А еще осуждают Филиппа Испанского. Читал я тут одну книжечку, как обезьянок он там поджаривал.

Потом Мокий Власович рассказал об одной знакомой модистке, которая, выйдя замуж за богатого вдовца, стала первой домовладелицей на Каменноостровском проспекте.

— Счастье… хе-хе-хе. Не хочу хвастаться, но устроил его я. И просто так. От души. Познакомил их друг с другом, желая только добра бедной Машеньке. А в прошлом месяце явилась ко мне старушка бакалейщица. Сыну ее за что-то грозили арестантскими ротами. Ну, смиренно просила за него. Вы, говорит, Мокей Власыч, всем помогаете, и связи у вас большие. Что ж, написал одну бумажку в ведомство. Написал, разумеется, по форме. Заменили драгуну арестантские роты гауптвахтой. А старушка моя не знает, как благодарить: и благодетель ты наш, и покровитель, и прочая, и прочая. Чем-с заслужил такой почет, право, никак не могу в соображенье принять!

Приход молодой женщины, назвавшейся племянницей Мокия Власовича, прервал беседу Тани с чиновником.

Если бы Бахчанов знал, с кем она беседовала! Но Танин рассказ сейчас мало тронул его. «Ничего нет удивительного в том, — думал он, — что ей пришлось взять заказ в доме какого-то странного чинодрала…»

Незаметно прожурчали уличными ручьями и теплыми грозовыми дождями весенние дни. Ожившая природа властно тянула из дому. Таня, не любившая серого и пыльного облика заставы, повела своего друга в Летний сад.

Они прошли по старым прекрасным аллеям, любуясь диковинными мраморными фигурами работы безвестных ваятелей. В зеленых глубинах аллей благоухали липы. В их раскидистых кронах будто притаилось множество непоседливых солнечных зайчиков, И каждый раз стоило ветерку тронуть молодую листву, как они весело прыгали, мелькая то тут, то там, и Алеше казалось, что деревья улыбаются ему. Таня бездумно смотрела, как над отполированной гладью пруда резвились стремительные стрекозы. Молодым людям было хорошо. Они наслаждались прогулкой, а более всего тем, что шли вместе…

Экипаж, запряженный парой рысаков, подъехал к воротам сада. Нарядный кучер в сером цилиндре открыл дверцы. В глазах Тани отразились испуг, изумление, и она торопливо опустила на лицо вуалетку. Как же! В даме, вышедшей из экипажа, она узнала свою заказчицу Раису Морошникову, а в кавалере, подчеркнуто учтиво поддерживавшем ее под руку… Афанасия Бурсака!

Но как он преобразился! В визитке, в соломенной панаме, с легонькой тросточкой в руках, Бурсак сейчас был похож на франтоватого гуляку.