Бах - [40]
«Я буду обращаться с мальчиками дружелюбно и заботливо, но в случае непослушания накажу их с умеренностью и сообщу, кому следует», — пообещал Бах.
Наконец, он обязался прилагать все усилия для исполнения музыки в двух главных городских церквях — Святого Фомы и Святого Николая. В действительности же поле его деятельности было гораздо шире, поскольку в него входили также церковь Святого Петра и Новая церковь. В седьмом пункте уточняется, что стиль его произведений должен соответствовать церковным канонам:
«Чтобы споспешествовать поддержанию доброго порядка в этих церквях, я позабочусь о том, чтобы музыка не звучала слишком долго и чтобы по природе своей была не такой, будто вышла из театра, а побуждала слушателей к благочестию».
Новому кантору оставалось только переехать в Лейпциг вместе с семьёй.
«ГОСПОДИН КАНТОР»
ЛЕЙПЦИГ
1723–1729
Вот уж удивились дети Баха! После улочек крошечного Кётена Катарина Доротея, Вильгельм Фридеман, Карл Филипп Эмануэль и Иоганн Готфрид Бернгард увидели Лейпциг. Младшая, Кристиана София Генриетта, уснула на руках у матери. Хотя они и устали от долгого пути в тряской колымаге, но смотрят во все глаза на совершенно новый мир. Когда назначение их отца было подтверждено, они приехали сюда 22 мая 1723 года вместе с родителями, в двух каретах, о чём говорится в местной газете «Лейпцигский вестник»:
«В воскресенье в полдень из Кётена прибыли четыре экипажа с мебелью, принадлежащей капельмейстеру оного двора, призванного в Лейпциг в качестве кантора; около двух часов пополудни он приехал сам вместе с семьёй в двух каретах и поселился в заново отделанных апартаментах при школе Святого Фомы».
Если на Кётен современники Баха смотрели с презрением как на маленькое захудалое княжество, даже несмотря на просвещённого правителя (некоторые даже прозвали город «Kuh Cöthen» — «Коровий Кётен»), то Лейпциг — совсем другое дело. Его население, составлявшее 25–30 тысяч человек, жило в самой гуще событий, на пересечении viaimperiau viaregi[26]. Статуя Меркурия, крылатого бога торговли, на углу роскошного дома Романуса, воплощала собой дух этого города. Он славился своей торговой деятельностью, ярмарками, проводившимися три раза в год, в особенности книжной ярмаркой, открывавшейся ежегодно в Михайлов день. Бах, читавший богословские книги, не раз там появлялся и кое-что приобретал. Принимая у себя книжные ярмарки, как современный Франкфурт-на-Майне, Лейпциг заявил о себе как город книгопечатания, особенно когда там появилось издательство Брейткопфа и Гертеля, основанное в 1719 году. Это был ещё и крупный интеллектуальный центр, прославленный выдающимися литераторами и, конечно, престижным университетом. Богатый и оживлённый город. Город, приверженный к ортодоксальному лютеранству и далёкий от пиетистских тенденций Галле, хотя тот и был совсем рядом.
Но пока маленькая компания, выбравшаяся из кареты и сыплющая вопросами, поражена не этим, а фонарями вдоль улиц, которые уже нынче вечером станут светить в темноте. Да будет свет! Лейпциг многое перенял у Франции, так что его даже будут называть «маленьким Парижем». Понемногу город предстанет перед ними во всей своей многоликости, с колокольнями церквей Святого Фомы, Святого Павла, Святого Петра, Святого Николая и Новой церкви, с просторными площадями, высокими многоэтажными домами, как, например, дом Апеля или кафе Циммермана, о котором мы ещё поговорим. Да, семья Бах, бесспорно, попала в другой мир.
Анна Магдалена молчит. Ей не терпится увидеть служебную квартиру кантора, где она проведёт большую часть своей жизни. Просторное здание школы Святого Фомы состоит из нескольких этажей, и квартира, расположенная в южном крыле, занимает целых два этажа. Довольно большая (шесть комнат), она только что была заново отделана за счёт нанимателя, чтобы семья сразу могла там поселиться. Конечно, есть недочёты: вход отдельный, но кухню и отхожее место надо будет делить с ректором Эрнести и его семьёй. Будем надеяться, что всё пойдёт хорошо и вынужденное сосуществование будет окружено атмосферой взаимного уважения.
Так всегда бывает при переездах: когда уляжется эйфория, наступает момент разочарования. Анна Магдалена не без грусти вспоминает о материальном достатке в Кётене и о маленьком дворе. Здешняя школа выглядит грязновато. Отбросы на улице, зловоние, неумолкающий шум…
Иоганн Себастьян, возможно, тоже переживал. И ещё на него нахлынули воспоминания. Это мрачное учебное заведение, хилые малыши, которых ему придётся заставлять петь, крики в спальнях и запах пригорелого жира не могли не напомнить ему унылые годы в Люнебурге, где он жил и учился вдали от семьи. По счастью, в квартире, где он поселился с Анной Магдаленой, ему отведена комната для работы — целая комната для него одного… Конечно, это не какой-нибудь закуток, но сквозь тонкую стенку слышно всё, что происходит в соседнем классе, как он скоро убедится. Школа не блещет дисциплиной, и добрый ректор Эрнести не пользуется авторитетом. Однако именно здесь Иоганн Себастьян должен писать и сочинять, рассчитывая на свою способность отрешиться от реальности. Унестись далеко, высоко, не слышать низменный шум и гам, чтобы родилось горнее многоголосие.
Его величали «бесстрашным рыцарем Рейха». Его прославляли как лучшего танкового аса Второй мировой. Его превозносила геббельсовская пропаганда. О его подвигах рассказывали легенды. До сих гауптштурмфюрер Михаэль Bиттманн считается самым результативным танкистом в истории – по официальным данным, за три года он уничтожил 138 танков и 132 артиллерийских орудия противника. Однако многие подробности его реальной биографии до сих пор неизвестны. Точно задокументирован лишь один успешный бой Виттманна, под Вилье-Бокажем 13 июня 1944 года, когда его тигр разгроми британскую колонну, за считанные минуты подбив около 20 вражеских танков и бронемашин.
Предисловие к роману Всеволода Вячеславовича Иванова «Похождения факира».
В книге автор рассказывает о борьбе армянского национального героя Андраника Озаняна (1865 - 1927 гг.) против захватчиков за свободу и независимость своей родины. Книга рассчитана на массового читателя.
Автобиография автора из журнала «Знамя» №5 2000 г.
Владимир Быстряков — композитор, лауреат международного конкурса пианистов, заслуженный артист Украины, автор музыки более чем к 150 фильмам и мультфильмам (среди них «Остров сокровищ», «Алиса в Зазеркалье» и др.), мюзиклам, балетам, спектаклям…. Круг исполнителей его песен разнообразен: от Пугачёвой и Леонтьева до Караченцова и Малинина. Киевлянин. Дважды женат. Дети: девочка — мальчик, девочка — мальчик. Итого — четыре. Сыновья похожи на мам, дочери — на папу. Возрастная разница с тёщей составляет 16, а с женой 36 лет.
Это книга о том, как делается порнография и как существует порноиндустрия. Читается легко и на одном дыхании. Рекомендуется как потребителям, так и ярым ненавистникам порно. Разница между порнографией и сексом такая же, как между религией и Богом. Как религия в большинстве случаев есть надругательство над Богом. так же и порнография есть надругательство над сексом. Вопрос в том. чего ты хочешь. Ты можешь искать женщину или Бога, а можешь - церковь или порносайт. Те, кто производят порнографию и религию, прекрасно видят эту разницу, прикладывая легкий путь к тому, что заменит тебе откровение на мгновенную и яркую сублимацию, разрядку мутной действительностью в воображаемое лицо.
В. К. Зворыкин (1889–1982) — человек удивительной судьбы, за океаном его называли «щедрым подарком России американскому континенту». Молодой русский инженер, бежавший из охваченной Гражданской войной России, первым в мире создал действующую установку электронного телевидения, но даже в «продвинутой» Америке почти никто в научном мире не верил в перспективность этого изобретения. В годы Второй мировой войны его разработки были использованы при создании приборов ночного видения, управляемых бомб с телевизионной наводкой, электронных микроскопов и многого другого.
Литературная слава Сергея Довлатова имеет недлинную историю: много лет он не мог пробиться к читателю со своими смешными и грустными произведениями, нарушающими все законы соцреализма. Выход в России первых довлатовских книг совпал с безвременной смертью их автора в далеком Нью-Йорке.Сегодня его творчество не только завоевало любовь миллионов читателей, но и привлекает внимание ученых-литературоведов, ценящих в нем отточенный стиль, лаконичность, глубину осмысления жизни при внешней простоте.Первая биография Довлатова в серии "ЖЗЛ" написана его давним знакомым, известным петербургским писателем Валерием Поповым.Соединяя личные впечатления с воспоминаниями родных и друзей Довлатова, он правдиво воссоздает непростой жизненный путь своего героя, историю создания его произведений, его отношения с современниками, многие из которых, изменившись до неузнаваемости, стали персонажами его книг.
Та, которую впоследствии стали называть княжной Таракановой, остаётся одной из самых загадочных и притягательных фигур XVIII века с его дворцовыми переворотами, колоритными героями, альковными тайнами и самозванцами. Она с лёгкостью меняла имена, страны и любовников, слала письма турецкому султану и ватиканскому кардиналу, называла родным братом казацкого вождя Пугачёва и заставила поволноваться саму Екатерину II. Прекрасную авантюристку спонсировал польский магнат, а немецкий владетельный граф готов был на ней жениться, но никто так и не узнал тайну её происхождения.
Один из «птенцов гнезда Петрова» Артемий Волынский прошел путь от рядового солдата до первого министра империи. Потомок героя Куликовской битвы участвовал в Полтавской баталии, был царским курьером и узником турецкой тюрьмы, боевым генералом и полномочным послом, столичным придворным и губернатором на окраинах, коннозаводчиком и шоумейкером, заведовал царской охотой и устроил невиданное зрелище — свадьбу шута в «Ледяном доме». Он не раз находился под следствием за взяточничество и самоуправство, а после смерти стал символом борьбы с «немецким засильем».На основании архивных материалов книга доктора исторических наук Игоря Курукина рассказывает о судьбе одной из самых ярких фигур аннинского царствования, кабинет-министра, составлявшего проекты переустройства государственного управления, выдвиженца Бирона, вздумавшего тягаться с могущественным покровителем и сложившего голову на плахе.