Бах - [39]

А сейчас в Лейпциге — добром славном Лейпциге — открылась вакансия: Иоганн Кунау, кантор церкви Святого Фомы, скончался в июне 1722 года. Бах хорошо его знал. Место престижное, и поиск преемника затянется надолго. Дело в том, что, как пишет Вольфганг Зандбергер, члены городского совета разошлись во мнении о том, какого рода человек им нужен: одни хотели привлечь настоящего «кантора», преподавателя, способного наилучшим образом руководить школой Святого Фомы и его хорами, не отвлекаясь на светское искусство, а другие явно предпочитали directormusices (музыкального руководителя) с более широким кругом обязанностей.

Первым за открывшуюся возможность ухватился Георг Филипп Телеман. В то время слава летела впереди него, он был другом Генделя и Маттезона, исполнял в Гамбурге должность кантора при школе Святого Иоанна, но при этом вёл разнообразную и блестящую светскую деятельность: основал Collegium musicum[25] и руководил Оперой. Телеман хорошо знал Лейпциг, поскольку жил там в начале своей карьеры. Ранее ему даже предлагали нынешнее место… Магистраты, польщённые, что к ним обратилась такая знаменитость, утвердили его кандидатуру в середине июля, и Телеман успешно прошёл испытания (новый кантор был освобождён от преподавания). Но неожиданно он уехал из Лейпцига, никого не предупредив. Его путь лежал в Гамбург. Заехал ли он в Кётен, чтобы предложить Баху выставить свою кандидатуру, как предполагает Жиль Кантагрель? В Гамбурге Телеман сообщил городскому совету, что может уехать в другое место. Поскольку власти никак не реагировали, он вновь появился в Лейпциге и объявил, что принимает предложение… Но по возвращении в Гамбург усилил давление на местные власти, требуя повысить ему жалованье. На сей раз магистраты нарушили молчание и уступили, чтобы удержать знаменитость у себя… Телеман выиграл.

Понятно, что это никоим образом не решило проблему Лейпцига: у городского совета было такое чувство, что знаменитость издевается над ним. В ноябре 1722 года вакансия была открыта снова. Какое-то время на это место прочили Иоганна Фридриха Фаша (1688–1758), но он отказался. Были и другие претенденты, например Георг Фридрих Кауфман (1679–1735), Кристиан Фридрих Ролле (1681–1751), Георг Бальтазар Шотт (1686–1736). А потом появился Бах.

Что за выгода была для Иоганна Себастьяна ехать в Лейпциг? На первый взгляд место представлялось не таким уж и завидным. Хотя оно позволяло вернуться к Kirchenmusik (церковной музыке) в большом лютеранском городе, это было неблагодарное дело, ведь помимо сочинения и исполнения церковных произведений ему придётся обучать учеников школы Святого Фомы или, по меньшей мере, найти себе заместителя. Трудно представить, чтобы музыканту достало терпения заниматься и тем и другим. Прощайте, большие кётенские доходы: мало того что жалованье в Лейпциге будет гораздо ниже — порядка 100 гульденов, так и Анне Магдалене придётся отказаться от денег, которые она получала как певица, поскольку женщинам в церквях петь запрещено. Столько было причин отказаться… Полно, хорошо ли Бах подумал, прежде чем заявить о себе?

Выбор Лейпцига стал поворотным. Раньше Бах выбирал место работы так, чтобы обеспечить себе социальное возвышение. Теперь он рассуждал как отец семейства. Начальное образование не позволило ему посещать университет; вероятно, он страдал от некоего психологического комплекса и непременно желал предоставить своим детям возможность учиться. В Лейпциге есть престижный университет, основанный в XV веке. Хотя его дети ещё малы, нужно думать об их будущем.

29 ноября Бах исполнил кантату «Гряди, спаситель народов» («Nun komm, der Heiden Heiland»), но когда официально выставил свою кандидатуру, у него появился соперник — Кристоф Граупнер. На первый взгляд ситуация складывалась не в пользу Баха. После проволочек его друга Телемана дело тянулось нескончаемо долго. И кандидаты не выказывали большого энтузиазма относительно неблагодарной задачи преподавания.

Только 7 февраля 1723 года Бах прошёл испытание с кантатой «Иисус взял с собою Двенадцать» («Jesus nahm zu sich die Zwolfe»), исполнение которой точно состоялось, а то и с кантатой «Ты истинный Бог и сын Давида» («Du wahrer Gott und Davids Sohn»). Он намеренно избрал для первого произведения довольно строгую форму в стиле Кунау, чтобы не шокировать аудиторию, которая могла упрекнуть его в чрезмерной экспансивности.

Понемногу претенденты отсеивались, Граупнер тоже снял свою кандидатуру. На решимость Баха ещё могла повлиять скорбная весть: в апреле того же года скончалась кётенская княгиня «антимуза». Может быть, князь снова заинтересуется музыкой? Ещё есть время дать задний ход… Но у городского совета Лейпцига тоже практически не осталось выбора: он назначил Баха, который был временно принят на должность 22 апреля. «Раз нельзя получить лучших, приходится брать середнячков», — резюмировал один из магистратов. Эта фраза многое говорит об их настроении.

Добрый князь Леопольд охотно отпустил Баха, сохранив за ним официальное звание капельмейстера кётенского двора.

В мае Баху сообщили о назначении в Лейпциг, и он должен был подписать приложение к контракту, в котором его обязанности были сформулированы в четырнадцати пунктах. Не будем перечислять их все, но кантора загоняли в весьма жёсткие рамки. Как он напишет позже своему другу Георгу Эрдману, перейти от положения капельмейстера к положению кантора — дело непростое. И над ним теперь столько начальников: городской совет, надзирающий за школой, ректор этой школы и церковная консистория (в том, что касается богослужений). В перспективе — множество конфликтных ситуаций. К этому надо добавить обучение мальчиков-интернов (