Багряное Пламя - [9]

- Торстен Буйный, - разглядывая останки, прокомментировал Сиборн, - здоровенный был мужик.

- Там наверху – Сигги Полбочки, - обратился к капитану один из его моряков, старпом, если мне не изменяет память, - заперся в оружейной и перерезал себе вены.

Видимо, капитан и его команда частенько заходили сюда на огонёк и вели дела с убитыми. Но это отнюдь не облегчало мой поиск ответов на бесконечно возникающие вопросы. Спина промокла от холодного пота, будто некий злой дух смерти всё еще витал над этим страшным местом. Меня уже потряхивало от усталости, холода и голода, однако я лишь краем сознания отмечал эти факты.

- Остальные что?

- Непонятно, тела не опознать, но один из них – сын Торстена, скелет детский.

Сиборн разразился отборной руганью и зло пнул валявшееся под ногами тело, будто обвиняя того во всём произошедшем.

- Уберите здесь всё, а мы еще задержимся, - повернувшись к старпому, сказал я.

Моряки выглядели испуганно, а уж если такие закалённые жизнью морские волки чего-то боялись, значит, дела у нас и вправду так себе.  Перерыв башню сверху донизу, я всё равно не нашел ничего, что могло бы хоть косвенно указывать на причину произошедшего. Будто и вправду в тела несчастных вселились злые духи, заставившие их поубивать друг друга, а затем и съесть тела.

- Мы проведем погребение, кир, - вызвались братья монахи, как только все останки оказались во дворе.

- Надеюсь, в этом вопросе у нас не возникнет споров? – холодно добавил Азиз.

- Только за частоколом. Не хватало еще устроить здесь пожар, - согласился я.

Братья синхронно кивнули, и отправились организовывать погребальный костер на девять персон, встретивших свою смерть в этой лесной чащобе.

- Примите мои соболезнования, сэр Валентайн, - подошел я к угрюмо стоящему над телом своего оруженосца рыцарю.

- Так было угодно Светоносному, - с заметно менее сильным акцентом, отозвался Валентайн, будто наконец смог овладеть собой, - зато теперь мы будем знать, что ожидать от этой проклятой земли, и будем готовы отразить ее посягательства на наши жизни.

- Жаль только, что такой ценой.

- Цена глупости всегда велика. Аэрн был слишком самонадеян и недостаточно умён, чтобы соблюдать осторожность. Лучшее оружие воина – не его меч или отчаянная храбрость, а то, что защищает шлем.

- Мудрые слова, - горько усмехнулся я, - надеюсь, этого оружия нам хватит для борьбы с тем злом, что еще встретится на нашем пути.

Рыцарь больше не проронил ни слова, все так же неотрывно глядя на своего погибшего оруженосца. Валентайн вызывал у меня уважение, чего не скажешь об остальных ренегатах, которых мне приходилось встречать по долгу службы. Я не слишком много за всё время нашего знакомства успел узнать об этом человеке, но своим спокойствием, рассудительностью и умом рыцарь умел блистать, даже не открывая рта. Десять лет тому назад после поражения в войне с легионами, эти рыцари, будучи пленниками, прониклись идеями и духом Антартеса – покровителя империи, и вскоре отреклись от своей старой веры. Таких людей Орден принимал с распростертыми объятьями, и целый корпус ренегатов уже многие годы служил в рядах воинов Ордена, сражаясь против своих бывших собратьев со всей отчаянностью и ненавистью, на какую обычно способны предавшие. И хотя почти все они истово верили в правильность своего поступка и новообретенного бога, благородства  им это не добавляло. Единственное, что оставалось бывшим рыцарям – вера и вечный бой с врагами Ордена. Иерархи церкви всегда умели заставить людей верить в то, что им необходимо и беспрекословно подчиняться людям в белых мантиях. Именно на этом зиждилось их бесконечное могущество. И даже сэр Валентайн, сколь умен бы он ни был и прозорлив, пройдя через жернова святой братии, стал верным воином Антартеса и слугой Ордена.

Найденными на хуторе топорами, воины быстро нарубили сухих деревьев и соорудили огромный погребальный костер, достойный королей. Через несколько минут, подпитанное земляным маслом, пламя взметнулось в звёздное небо, разгоняя кажущуюся бесконечной тьму этой ужасной ночи.

Братья-монахи, облачившись в свои белые одежды, заунывно пели молитвы, вознося то ли хвалу светоносному богу, то ли прося у того покоя для загубленных душ. Я так и не удосужился выучить этот древний и сложный церковный язык, и лишь делал вид, что смиренно внимаю словам святых текстов. Едва догорели последние угли, как природа снова взялась за старое, и кроны деревьев содрогнулись шквалистыми порывами ветра, а небеса принялись исторгать потоки воды и снега на наши головы. Моряков разоружили и заперли в подсобных помещениях донжона, но те, как ни странно, даже не выказали своего недовольства, равно как и их капитан. Видимо, шок от увиденного сломил их волю к сопротивлению, и потому никто не стал оказывать сопротивления воинам самого Антартеса. Я раздал последние указания и, убедившись, что всё устроено как нужно, бросил свой теплый плащ на кушетку в предбаннике, показавшимся мне самым уютным местом во всём убежище, приготовился как следует выспаться перед завтрашним переходом. Едва коснувшись головой импровизированной подушки из моей рубахи, я погрузился в темные в тревожные сновидения.