Багровый лепесток и белый - [355]

Качуча: 8 S

Мазурка: 10

Тарантелла: 10

Осанка во время исполнения/ухода: 10

Осанка во время перерыва: 9 S

Превосходно, Агнес!»

К этому джентльмен из Пембридж-Виллас добавляет на отдельном чистом листе:

«Моя супруга полагает, что это могло некогда принадлежать Вам».

Принеся вторую почту, Роза приходит в смятение: хозяин рыдает за письменным столом, закрывая лицо руками.

— Где она, Роза? — всхлипывает он. — Где она прячется?

Вопрос застает врасплох служанку, не привыкшую к таким интимностям.

— Не могла она уехать домой, сэр? — предполагает она, нервно двигая пальцами по пустому подносу.

— Домой? — откликается он, отводя руки от лица.

— К матери, сэр.

Он смотрит на нее, разинув рот.

* * *

Вспотевший и запыхавшийся Уильям Рэкхэм — он бегом бежал от того места, где бросил Чизмана с каретой, застрявшей на Риджент-стрит, — стучится в дверь дома на Силвер-стрит, дома, который никогда на самой Силвер-стрит и не находился, вопреки утверждениям «Нового лондонского жуира».

После долгой паузы, во время которой он старается отдышаться и унять сердцебиение, дверь чуточку приоткрывается. На него смотрит красивый карий глаз — длинная и узкая вертикальная виньетка, изготовленная из алебастрово-белой кожи, свежей белой сорочки и костюма кофейного цвета.

Вкрадчивый женский голос спрашивает:

— Вы договаривались о приходе?

— Я х-хотел бы видеть миссис Кастауэй.

Глаз прикрывается, демонстрируя роскошные ресницы.

— Увидитесь вы с ней или нет, — отвечает голос с медовой наглостью, — зависит от того, насколько плохим мальчиком Вы были.

— Что такое! — кричит Уильям. — Откройте дверь, мадам!

Странная женщина открывает дверь на длину стальной цепочки. Мужская стрижка, гладко прилизанные намасленные волосы, пиджак с брюками — элегантный как у любого франта — сорочка от Морнингтона с шейным платком заставляют Уильяма передернуться.

— Я х-хочу по-поговорить с миссис Кастауэй, — повторяет он.

— Вы отстали от жизни, сэр, — говорит лесбиянка; в щели мелькает мундштук, она делает затяжку, быструю как поцелуй. — Миссис Кастауэй умерла. Теперь здесь хозяйка мисс Дженнифер Пирс.

— С-собственно, я хотел с-справиться о Конфетке.

— Конфетки больше нет, нет и прочих прошлогодних девушек, — парирует женщина, выпуская дым из ноздрей. — Старое уходит, новое приходит; вот наша философия.

И действительно, часть интерьера, открытая глазу Рэкхэма, обновилась до неузнаваемости. Из двери гостиной выглядывает незнакомое лицо, за ним показывается и тело: изысканное видение в голубом с золотом алжирском костюме.

— Мне чрезвычайно в-важно найти Конфетку, — настаивает он. — Если вы хоть что-то знаете об ее местопребывании, очень прошу вас, скажите мне. Я заплачу, сколько попросите.

Хозяйка заведения неспешно приближается, лениво помахивая сложенным веером, как будто это кнут.

— Есть две вещи, которые я могу вам сообщить, сэр, — заявляет она, — и платить за них не нужно. Во-первых, девушка, которую Вы зовете Конфеткой, отказалась от веселой жизни — насколько нам известно: если хотите, можете поискать ее в приютах «Общества спасения». Во-вторых, по нашему мнению, ваше мыло и мази не улучшились от того, что на этикетках изображено ваше лицо. Дай нам, Господи, найти хоть что-то, на чем не видно мужских лиц. Закрой дверь, Амелия. — и дверь закрывается.

Возмущенный Уильям сначала хочет снова постучать, на этот раз с требованием сатисфакции под угрозой вызова полиции. Затем остерегает себя — мерзкие твари вполне могли сказать правду о Конфетке. В этом доме ее нет, тут все ясно, но если не здесь — то где? Мыслимо ли, чтобы Конфетка прибегла к содействию «Общества спасения»? А как еще объяснить любопытнейшее совпадение — Эммелин Фокс присылает Конфетке посылку всего несколько дней назад? Еще одно свидетельство холодного сговора между двумя трагически заблуждающимися женщинами? Полный решимости не давать гневу туманить его разум, уходит он от дома миссис Кастауэй обратно в толчею Силвер-стрит.

— Ваша миссус играет на пианино, сэр?

После изнурительной поездки в омнибусе лицом к лицу со слащаво улыбающейся гранд-дамой — над ее головой реклама капель «Рэкхэмовы капли „Роза Дамаска Рэкхэма“», над его головой реклама «Одеколон Риммеля» — Уильям выходит в Бейсуотере и шагает прямо к длинному ряду скромных домиков на Кэролайн-плейс. Там он собирается с силами для очередной схватки с натягивающимися путами трагедии.

Не дождавшись ответа на первый стук, Уильям стучит в дверь Эммелин Фокс громче и настойчивее. Окно закрыто шторой, но он уже заметил два венчика — две лампочки, которые светятся сквозь сборки выцветшего тюля. Кот Генри, разбуженный тарарамом, вспрыгнул на подоконник и теперь трется пушистой мордой о запаутиненное перекрестье оконной рамы. Кот, похоже, стал раза в два больше, чем был, когда миссис Фокс уносила его из дома Рэкхэмов.

— Кто там?

Сквозь деревянную преграду слышится голос миссис Фокс, похоже, что сонный, хотя сейчас два часа дня.

— Уильям Рэкхэм. Я могу поговорить с вами?

Пауза. Уильям, такой заметный на улице, корчится от неловкости; он прекрасно понимает, что его визит — визит мужчины к одинокой женщине — есть нарушение всех приличий, но как раз миссис Фокс и должна быть готова отойти от правил хорошего тона. Не так ли?