Багровый хамсин - [21]
Ногти Актис роют от боли песок, голова ее откинулась назад, она почти не дышит. Неужели она еще не умерла, после того как ее резали, и рвали, и терзали огненные коршуны солнца?.. Нет, она все еще жива, ибо боль ее невыносима…
Ах, как хорошо!.. Тело ее лежит покойно, словно на подушках из страусового пуха… Легкий ветер дует от зарослей болот… Ей хорошо… Она сейчас уснет…
Что это?..
Тоненький жалобный писк подле нее, у самых ее ног…
— О «Владычица богов», «Светлая», «Золотая», да это он!.. Синухет!.. Синухет!.. Мое дитя!..
Актис подтянула ребенка к груди и уснула…
25
Актис проснулась от щемящего чувства страха. Странное, неприятное шуршание резало ей слух.
Она подняла голову, и сердце остановилось у нее в груди.
Волоча по песку длинный чешуйчатый хвост, к камышам уползал громадный, мокрый, блестевший на солнце крокодил… Вода сбегала с его лоснящейся спины и капала на песок. Выкатившийся, словно вылезший изо лба, глаз следил, косясь, за смугло-красным живым комком человеческого мяса…
Маленькая, беспомощная ножка мелькнула между зубами животного и пропала… Язык чудовища медленно слизнул струйку крови, брызнувшую на губы, и тоже скрылся.
Тяжело шлепая по воде громадным телом, крокодил ушел в камыши…
Все было кончено в несколько биений сердца.
Актис протянула руки, проползла немного вперед и закричала долгим пронзительным криком.
Шерау нашел ее без движения, с закатившимися белками глаз…
Тоненькая струнка крови тянулась от нее к ближним камышам и указывала слишком короткий путь жизни маленького Синухета.
26
С утомленных лиц текли потоки пота. Мелкая, едкая каменная пыль разъедала глаза, ноздри, горло… Нечем было дышать…
— Пить!.. Эй, мальчик, подай пить!..
Жадно пили пересохшие губы мутную нильскую воду, стараясь не пролить ни капли; но усталые руки, дрожа, расплескивали кувшин…
— Осторожней, сын Сета!.. Не думаешь ли ты поливать водой камни?..
Вода особенно ценилась среди вечного зноя построек.
Внизу темнели уже готовые подземные части пирамиды: облицованные черным базальтом покои для утвари и съестных припасов властительного мертвеца, узкие высокие двери из бледного, прозрачного алебастра, ниши из крепкого ливанского кедра для статуй, глухие коридоры и проходы с нуммулитовыми потолками и стенами из розового и голубого гранита и белого аянского камня. Десятки резчиков, ваятелей и плотников работали там при свете факелов, отделывая со сказочной роскошью вечное жилище «благого бога».
А над ними, наверху, в лучах ослепительного солнца, сотни, тысячи рук поднимали глыбы камней, прилаживали их с небывалой точностью одну к другой, засыпали швы между ними щебнем и песком, — возводили среди бесконечной равнины вечный памятник славы земного бога…
Мышцы Нугри были напряжены как канаты, которыми рабочие поднимали каменные громады в вышину неба. Солнце жгло его обнаженную голову словно раскаленным железом… А кругом была пыль, — справа, слева, спереди, сзади, везде…
О, эта пыль!.. Она захватывала дыхание и слепила воспаленные глаза… Казалось, что даже в дни, когда хамсин нес тучи песка и покрывал всю Долину серым слоем, так что листва, дома, люди, поверхность каналов, само небо казались серыми, — не так трудно бывало дышать…
— Эй ты, там, наверху, — слышал Нугри окрик надсмотрщика, — тяни, тяни, не то узнаешь вкус палок!..
Палки, пыль, голод, жажда, невыносимый зной, — снова палки и беспрерывный, мучительный труд!..
Жилы на лбу Нугри налились, кровь стучала в висках. Разве силы человеческие способны поднять такую тяжесть?.. Это был сплошной каменный потолок для молельни, — потолок из целого куска камня в двадцать локтей длины и столько же ширины. Его поднимали на блоках пятьдесят человек. Ударяясь с глухим стуком о края пирамиды, он медленно полз вверх…
— Тяни!.. Тяни!.. — неслось снизу.
Нугри задыхался. Он знал, почему так требовательны были сегодня надсмотрщики. Сам великий Нахтмину, главный смотритель царских построек, прибыл в своих пурпуровых носилках к подножию пирамиды вместе с несколькими знатными «рпат». Вон там, внизу, под самыми ногами Нугри, ярким цветком горел балдахин его носилок.
Знатному «семеру» было жарко. Два черных раба обвевали его огромным драгоценным опахалом из перьев неведомых Египту птиц… Раб-скороход приносил ему через определенное время серебряный сосуд с искусственно охлажденным соком граната… Нахтмину, полулежа среди шелка носилок, смотрел на работы.
Он подозвал к себе старшего надсмотрщика и, недовольно хмурясь, спросил:
— Чего они там медлят?.. Я устал ждать… Напомнить этим собакам о палках!..
Надсмотрщик поцеловал край одежды «семера» и бросился к рабочим.
— Тяни!.. Тяни, подлая скотина!.. — раздался его окрик.
Пот градом стекал на грудь Нугри. Он задыхался. В глазах его плавали красные круги…
— Тяни!.. Тяни, не то отведаешь палок!.. Так приказал великий Нахтмину!..
Кровь прилила к щекам Нугри. Он напряг все силы, обхватил ногами край каменной глыбы и, держась мышцами ног на высоте двухсот локтей, начал перетирать острым камнем канат.
— Тяни!.. Тяни!..
Нугри ничего не слышал, он торопился.
Сосед по работе, каменщик Батау, глядел на него в ужасе.
К середине XVI века Нидерланды превратились из захудалой испанской колонии в развитое промышленное государство, имевшее тесные связи с Британским королевством. Молодая и предприимчивая голландская буржуазия не хотела больше терпеть испанское владычество и подняла восстание. Для его подавления Испания послала непобедимого герцога Альбу. Но торжество испанцев было недолгим. 1 апреля 1572 года флот «морских нищих» (гёзов), как называли себя восставшие, штурмом взял город Брил, и началось изгнание захватчиков по всей стране… Автор книги, Людмила Андреевна Ямщикова, еще в начале своей литературной деятельности выбрала псевдонимом имя любимого героя молодежи — Арт.
А52 Маленький Глинка / Ал. Алтаев, Арт. Феличе ; илл. Е. С. Кочетковой. — Москва : Издательский Дом Мещерякова, 2018. — 64 с. : ил. — (Детство знаменитых людей).ISBN 978-5-00108-220-0 Весенним утром в Новоспасском доме Ивана Николаевича Глинки рождается мальчик. В окружении неусыпной бабушкиной заботы маленький Миша подрастает, уплетая гостинцы да расхаживая в стёганой шубке зимой и летом.Однажды на семейном ужине Миша берёт в руки флейту у крепостных музыкантов, следом — скрипку. С этой поры все мысли мальчика и перед сном, и на уроках рисования — о волшебной музыке.Спустя годы имя этого скромного мальчика будет известно всему миру.Елена Кочеткова проиллюстрировала эпизоды из детства Михаила Глинки.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.