Багаж императора. Необычная история - [32]

Неожиданная встреча

Было далеко за полночь, и луна еще проблескивала из-за туч. Об извозчике можно было только мечтать. Куда идти? На вокзал, но поезда ходили только днем. Скорее всего, надо было идти к дачам, а там где-нибудь пристроиться. Однако к кому идти? Это тоже непраздный вопрос. Кто может быть там в это позднее время? Часть хозяев этих дач на фронте, часть в связи с событиями, происходящими в стране, выехала за границу вместе со своими семьями, часть убежала из Питера в дальние имения, чтобы пересидеть в тишине. На дачах могли оставаться только преданные царю люди. Но и они не должны знать, что я был здесь. И тут я вспомнил о графине Онорской. После гибели мужа на фронте она переехала в Царское Село и почти безвыездно жила здесь. И я решил направиться к ней, так как давно знал ее покойного мужа, который косвенно участвовал в наших делах.

Подул сырой ветер, неся с собою запах надвигающейся бури. Необходимо было спешить. Подняв воротник шинели и натянув потуже на голову офицерскую фуражку, я решительно двинулся вперед. Ветер, дующий мне в спину, ускорил мое движение и в то же время заставил меня еще более продрогнуть. В принципе я добрался до поселка без приключений, хотя дорога шла вдоль леса. Периодически слышен был волчий вой, да чувствовалась какая-то напряженность, словно тот невидимый и закрытый во дворце мысленно посылал мне свои гневные импульсы, которые, достигнув меня вместе с порывами ветра, буквально бросали вперед. На границе поселка у первых домов это все прекратилось как по мановению волшебной палочки. Это было связано с тем, что я затерялся среди множества объектов, проживающих здесь, и вычислить мое расположение становилось затруднительным.

Вошел я в поселок с западной стороны, а дача княгини находилась где-то на северо-западе. Пришлось искать в темноте этот двухэтажный деревянный дом с красивыми наличниками и входом с деревянными колоннами. На улице не было ни души, только где-то подвывали и тявкали собаки. Прикинув направление, я двинулся вдоль улицы к перекрестку. Подходя к нему, я уловил какое-то движение сзади. Резко обернувшись, я наткнулся на злобный взгляд невзрачного субъекта, находящегося метрах в семи от меня. Он был одет в помятую солдатскую шинель, а на ногах красовались ботинки с обмотками. В его правой руке поблескивал штык-нож от немецкой винтовки, острием направленный в мою сторону. Я сразу, мгновенно просчитал его намерения. Этому меня учили мои учителя: сразу выявить главное − глаза, выражающие эмоции и влияющие на челюстно-лицевые мышцы, а положение ног подсказывало дальнейшие действия противника. Поза моего визави и его взгляд были явно недоброжелательными.

Снова послышался шорох, на этот раз со стороны перекрестка. Не отрывая взгляда от незнакомца, я чуть повернул голову и увидел, как ко мне, крадучись, приближается второй человек, одетый в венгерку и кубанку, но уже в сапогах. Руки он держал в карманах. И от того, как он напряженно сжимал правую руку в оттопырившемся кармане, явно было видно, что там находился револьвер. Луна светила ему в спину, поэтому его лицо находилось в тени. Но даже при этом плохом освещении явно было видно, что в нем что-то не так. Я напряженно всматривался в него, пытаясь найти ответ. Когда он ближе подошел ко мне и чуть повернулся боком, очевидно, выбирая наиболее удобную позу для нападения, я понял, в чем дело. У него был всего один глаз, а через все лицо шел большой шрам от удара саблей. Поэтому у него был такой свирепый вид, который вызывал естественный страх у людей, хоть раз взглянувших ему в лицо.

– Куды спешим, ваш бродь? − произнес он, сплевывая себе под ноги. − Може покалякаем трохи, а еще лучшее подымим. Чай папироски барские, духовитые. Я страсть до них охотник.

Говоря не переставая, он медленно приближался ко мне, пытаясь усыпить мою бдительность и вызвать расположение к себе. Пришел в движение и второй собеседник, который, поддерживая своего товарища, тоже двинулся в мою сторону.

– Дык он, наверное некурящий, − произнес он, гнусавя.

– Ну тогда пусть даст деньжат на папироски али махорку, − словно выплюнул одноглазый от распирающей его злобы.

– Откель ты, барин, топаешь? Не от Николки ли бежишь? А то как его там заперли, так многие бояре и побегли оттуда. Туда почти никто, а оттуда, ой как много было, а потом тишина. Вот ты первый и то ночью. А чаво ночью? Видать, приперло. Наверное, золотишко тащишь али еще чего, − продолжал одноглазый, все выбирая наиболее выгодную позицию для атаки.

– Давай, гад, все сюда! − подскочивший за это время бандит в обмотках занес нож для удара, надеясь испугать меня.

– Братва тебя в Питере не кончила, так мы зараз управим это дело, − поддержал его второй, очевидно, тоже выйдя на позицию атаки.

Они стояли, набычившись, в двух шагах от меня. И отсутствие реакции с моей стороны, наверное, сбивало их с толку. Они не привыкли к такому поведению жертвы. Поэтому пытались спровоцировать меня, чтобы получить повод для дальнейших действий. Беседовать с ними и задерживаться для выяснения отношений у меня не было никакого желания. Тем более, что я сильно устал, проделав за сегодня огромный путь от Питера до Царского Села. Трудно далась и схватка во дворце. А последние два часа пешком хоть и восстановили мое душевное равновесие, тем не менее добавили усталости. Надо было решать, как поступить с этими двумя живодерами. По своей ли воле они вышли на меня или их кто послал, просчитав возможный мой путь, было непонятно. Ответ придется искать позже. Сейчас надо нейтрализовать их и идти дальше.