Багатель - [3]

— Что это? — спросил Бирксон.

Офицер Уолтерс, человек, разговаривавший с Бах, оглядел Бирксона с ног до головы, прикидывая, как относиться к ухмыляющемуся чудаку. Очевидно, это тот специалист по бомбам, о котором Бах говорила в первый раз, но родился он на Земле и являлся гражданским. Уолтерс так и не мог решить, стоит ли говорить ему «сэр».

— Это бомба. Она поет уже пять минут. Думаю, у нее кончились заготовленные фразы.

— Любопытно.

Лениво раскачивая клюшкой из стороны в сторону, Бирксон подошел к ограждению из окрашенной стали и начал отодвигать одну из секций.

— Стойте... сэр, — сказал Уолтерс.

— Минутку, Бирксон, — поддержала Бах, подбегая к нему и чуть ли не хватая за рукав.

В последнюю секунду она все же решила этого не делать.

— На заграждении написано, что никто не должен пересекать эту линию, — добавил Уолтерс к вопрошающему взгляду Бах. — Потому что, если эта штуковина взорвется, вся ближняя сторона Луны взлетит на воздух.

— Что это, черт возьми, такое? — слезно спросила Бах.

Бирксон оставил в покое заграждение и, тактично взяв ее за руку, отвел в сторону. Он заговорил с ней так тихо, что лишь Уолтерс смог его расслышать.

— Это человек, превратившийся в киборга и подсоединенный к бомбе с, возможно, урановым зарядом, — сказал он. — Я уже видел такое. Одна из таких штук сработала в Йоханнесбурге три года назад. Не знал, что кто-то их еще делает.

— Я слышала об этом, — почувствовав холод и пустоту внутри, сказала Бах. — Получается, вы думаете, это действительно бомба? Откуда вы знаете, что это киборг? Разве это не могут быть просто кассетные записи или компьютер?

Бирксон воздел небу глаза, и Бах покраснела. Черт побери, это же разумные вопросы. К ее удивлению, у него не нашлось логически оправданных доводов. Ее заинтересовало, кто же он все-таки такой. Правда, ли он специалист, за которого она его принимает, или просто самозванец в клетчатом свитере?

— Можете назвать это чутьем. Я поговорю с ним, а вы пока распорядитесь, чтобы на уровень ниже притащили промышленный рентген. А на уровень выше — пленку. Поняли, в чем смысл?

— Хотите узнать, что у этой штуковины внутри. А это не опасно?

— Очень опасно. Но у вас же оплачена страховка?

Бах ничего не ответила, но приказы отдала. В ее голове крутился миллион вопросов, но она не хотела выставить себя глупой, задав один из дурацких, таких, как: сколько радиации выделяет промышленный рентген, пробиваясь через камень и стальной пол? Бах казалось, что ответ ей не понравится. Она вздохнула и решила позволить Бирксону делать то, что он хочет, пока она не почувствует, что он не справляется. Это была ее единственная надежда.

А в это время он беззаботно расхаживал возле ограждения, помахивая чертовой клюшкой и насвистывая мелодию, плохо сочетающуюся с музыкой, исходящей от бомбы. А что было делать офицеру полиции? Помогать Бирксону напевать?

Сканирующие камеры наверху бомбы перестали двигаться. Одна из них начала следить за Бирксоном. Он засиял улыбкой и помахал рукой. Музыка прекратилась.

— Я — пятидесяти килотонная атомная бомба на основе урана-235, — проговорила она. — Оставайтесь за ограждением, поставленным тут из-за меня. Вы обязаны подчиниться этому приказу.

Биркин поднял руки, продолжая ухмыляться, и растопырил пальцы.

— Спокойно, дружище. Я не потревожу тебя. Просто восхищался твоей конструкцией. Отличная работа, Жаль ее взрывать.

— Спасибо, — сердечно ответила бомба. — Но это мое предназначение. Вы не отговорите меня.

— Даже и в голову не приходило.

— Отлично. Можете и дальше восхищаться мной, если хотите, но держите дистанцию. Не пытайтесь меня вскрыть. Вся основная проводка надежно защищена, а время отклика составляет три миллисекунды. Я сработаю, прежде чем вы успеете до меня добраться, но я не хочу делать этого, пока не пройдет отведенное время.

Бирксон присвистнул.

— Это довольно быстро, брат. Уверен, что гораздо быстрее, чем я. Наверное, отлично уметь так быстро двигаться после того, как неуклюже ковылял всю жизнь.

— Да, мне это кажется очень отрадным. Для меня это стало неожиданным открытием.

Уже лучше, подумала Бах. Нелюбовь к Бирксону не ослепила ее перед тем фактом, что он пытается подтвердить свою догадку. И она получила ответы на свои вопросы: никакая пленка не рассказала бы ей такого, и бомба, можно считать, призналась, что когда-то была человеком.

Бирксон сделал круг и вернулся туда, где стояли Бах и Уолтерс.

— Проверьте это время, — остановившись, тихо сказал он.

— Какое время?

— Когда, ты сказал, взорвешься? — прокричал Бирксон.

— Через три часа, двадцать одну минуту и восемнадцать секунд.

— Это время, — прошептал он. — Пробейте по компьютеру. Узнайте, не годовщина ли это какой-нибудь политической группировки, или события, по поводу которого у кого-то могут быть недовольства.

Бирксон было пошел, но затем кое-что вспомнил.

— И самое важное, проверьте даты рождения.

— Могу я узнать, почему?

Казалось, он задумался, но затем снизошел до ответа.

— Я просто пытаюсь разузнать о нем побольше. Мне кажется, это его день рождения. Узнайте, кто родился в это время, — вариантов будет не очень много, если проверить с точностью до секунды, — и попытайтесь найти всех. Тот, кто не найдется, и есть наш клиент. Могу поставить на это.