Бабушкин сундук - [50]
Перекрестился он:
— Честь-то какая, Боже! — И, вздохнув, добавил:
— Да неужто, Господи, за мои сиротские леденцы… Да и что в них, и мало давал, знал бы, вдвойне бы отпускал!.. Дело торговое, все считаешь, чтоб не просчитаться, а то и леденцов не будет… — Он кашлянул и сказал: — А за врагов моих молюсь: как бы не они, и на Страстной не ушел бы к Господу!.. Благодарен им!
И сказавши, отошел вбок.
Лица у людей светились голубым светом, а у Богацкого — прямо сияло.
И уже трое Шевчуков, братьев-богатырей, на его месте. Убили их на первой войне. Идут они, шагают в ногу, дошли до меня, разом честь отдали, и на груди у них огненными буквами написано: “Больши сея любви никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя!”
Идут они,[100] и кровь с них течет, а где капля пала, [там] красным, синим, белым огоньком светится, Русским цветом горит.
Встал я перед ними во фронт, как перед генералами. Такие — душу потрясают!
А рядом — уже Парфен с Ольгой, оба матросами убиты.
— Шевчуки, Юра, целый день втроем за пулеметом в Галиче отступавшую дивизию защищали. Пали все трое на месте! Великий Князь над их гробами плакал, Георгиевские кресты четырех степеней положил, и в офицера произвел посмертно! — говорит Парфен.
— В деревню с музыкой привезли. Государь наш святой три тысячи рублей родителям дал, а над их хатой приказал Русский Флаг поднять! Так и был флаг, пока большевики не сорвали.
— А что с вами вышло? — спрашиваю.
— С нами — ничего. Матросы хотели Ольгу понасильничать, я вступился, нас и убили.
— Да ведь ты тоже душу положил, милый брат мой! — вскричал я.
— А на что душа-то, коли жизнь жить поганую? Там мы всегда вместе! Любились и будем любиться! — ответил он, улыбаясь, помахал рукой и исчез в толпе.
А передо мной кучка донских казаков-хуторян, с чубами, вырывающимися из-под фуражек, смеются, сверкают белыми зубами.
— Петрович! А до “Чиги Донской”[101] признаетесь?[102] Самая что ни на есть “Чига”!
Боже, все знакомые, милые лица, друзья-приятели. У одного сабельный удар через лицо, у другого — живот, грудь кровавится, а все — веселы, смешливы, довольны:
— За казачество постояли, за Русь Матушку! А потом — за Русь да за казачество, и еще раз за Русь! Командир прямо сказал, взяв в руку мешок:
— С Дону выдачи нет! А кто набунтует, того в куль да в воду!
— Так, значит, целой сотней Царство Небесное и получили…
А вот Беседин, богатый мужик, с женой и дочкой. У всех раны, на груди, на спине, но у всех — свет на лицах.
— Петрович! — зовет он. — Сподобил Бог… всех… в Великую Субботу!.. — Он перекрестился…
Вижу всех мертвых, друзей, знакомых односельчан, соседей. Все они густой толпой идут к церкви, где все еще мало света.
Вдруг — движение. Выходят с хоругвями, иконами, пением:
Воскресение Твое, Христе Спасе,
Ангели поют на небеси,
И нас на земли сподоби
Чистым сердцем Тебе славити!..
Ликующий, пасхальный, красный трезвон покрывает голоса хора! Крестный ход идет трижды вокруг храма, мимо разложенных на траве куличей, крашенок, на белых скатерках, с зажженными свечами, воткнутыми в землю.
— Да воскреснет Бог и расточатся врази Его! — возглашает священник в белых ризах. То — мой милый папа!
И вдруг врата храма с грохотом падают, и оттуда выбегает темная толпа вопящих и беснующихся врагов Христовых. Они бегут, колотя друг друга, и исчезают во тьме. Среди них вижу двух братьев Вовков, заводивших революцию на селе; они бегут, нанося друг другу ножами раны.
— Яко тает воск от лица огня, тако да исчезнут! — возглашает отец.
Исчезают враги Христовы. Во след им несется победная песнь:
— Пасха!.. Христос Избавитель!.. Пасха всечестная!.. Пасха… Христос воскресе из мертвых… Смертию смерть поправ… И сущим во гробех живот даровав!..
— Бум, бум, бум, бум!.. — звенит трезвон.[103] Все начинают, входя в середину церкви, христосоваться.
— Христос Воскресе! — возглашает с амвона отец.
— Воистину Воскресе! — отвечает хором весь храм.
— Христос Воскресе, Юра! — слышу Ксюшин голос. Оборачиваюсь и вижу, что и Настя тут же, а там, рядом с матерью, Варя, милая подружка моя.
И вдруг сама мама передо мной, молодая, красивая:
— Христос Воскресе, сынок! — говорит она и целует меня.
— Воистину Воскресе, мама! — отвечаю я.
— Меня зовут теперь иначе. Я — Россия!
— ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ, РОССИЯ! — восклицаю я со слезами, — КОГДА ЖЕ?
— Когда колючая проволока порвется! — отвечает мать. — А до тех дней — КРЕПИСЬ И МОЛИСЬ БОГУ! — СВЯТИТЕЛЬ НИКОЛАЙ НОВЫЙ СПАСЕТ!..
Брюссель.[104]
Юрий Петрович Миролюбов, автор этих чрезвычайно лиричных и добрых рассказов умер более 30 лет назад. Всю свою сознательную жизнь он посвятил истории прапраславян. 15 лет он переводил загадочные Велесовы дощечки, известные в мировой истории как Велесова книга. Этому произведению приписывают мистические истоки, называют его фальсификацией. Но, судя по всему, кому-то в мире очень не хочется, чтобы у славян, наших предков, история начиналась не с рождества Христова, а многими веками раньше.
Юрий Петрович рано умер и не смог опубликовать свои рукописи. А они были бы интересны многим людям. Он, как и его отец в совершенстве знал траволечение, занимался химией, парфюмерией. Архив его до сих пор лежит в квартире в Аахене, небольшом немецком городке на границе с Бельгией, и Галина Францевна, немка, “маленькая Галя”, вдова русского писателя, журналиста, историка, ученого, сумела за годы, прошедшие после его смерти, на свою скромную пенсию издать почти все книги, выполнить обещание, данное мужу возле смертного одра.
CIP-Kurztitelaufnähme der Deutschen BibliothekMiroljubov, JurijSobranie socinenij / Jurij MiroljubovNE: Miroljubov, Jurij (Sammlung)Tom 13, Obrazovanie Kievskoj Rusii её Gosudarstvennosti, 1988ISBN 3-9801158-5-2Alle Rechte vorbehalten© by Mrs. J. MiroluboffHeinrichsallee 35, D-5100 AachenISBN 3-9801158-5-2Gesamtherstellung: Druckerei KLIEMO — Eupen.
Имя Юрия Петровича Миролюбова (1892–1970) хорошо известно всем любителям и исследователям дохристианской языческой Руси. Исследователь Древней Руси, писатель и журналист, автор книг по русскому фольклору, поэтических и прозаических сочинений, Миролюбов известен прежде всего расшифровкой, переводом и публикацией так называемой «Влесовой книги», по его словам, написанной древними волхвами и сохранившейся на деревянных дощечках. В предлагаемом вниманию читателей издании представлена неоправданно забытая, но от этого не потерявшая своей научной и общекультурной ценности, книга Ю. П. Миролюбова «Русский христианский фольклор.
Miroljubov, Jurij / Sobranie socinenij Tom 14, Predistoria Slaviano-Rusov, 1988Alle Rechte vorbehaltenС by Mrs. J. MiroluboffHeinrichsallee 35, D-5100 AachenISBS 3-9801158-6-0Gesamtherstellung: Druckerei KLIEMO-Eupen.
Миролюбов Ю.П. Собрание сочинений. Т. III. Прабкино учение. Сборник рассказов. Омск, 2006. А4, 56 с.Юрий Миролюбов. Прабкино учение. Сборник рассказов. Мюнхен, 1977Все права сохранены© 1977 by Mrs. J. Miroluboff Heinrichsallee 35, Aachen, West GermanyDruck: I. Baschakirzew Buchdruckerei, 8 Munchen 50, Peter-Muller-Str. 43.Printed in West Germany.
Miroljubov Jury / Sobranie sochienij, Tom 17Materiali k Istorii Kraine-Zapadnikh SlawianiISBN 3-9801158-9-5Alle Rechte vorbehalten© by Mrs. J. Miroluboff,Heinrichsallee 35, D-5100 AachenISBN 3-9801158-9-5Gesamtherstellung: Druckerei KLIEMO — Eupen.
Для истории русского права особое значение имеет Псковская Судная грамота – памятник XIV-XV вв., в котором отразились черты раннесредневекового общинного строя и новации, связанные с развитием феодальных отношений. Прямая наследница Русской Правды, впитавшая элементы обычного права, она – благодарнейшее поле для исследования развития восточно-русского права. Грамота могла служить источником для Судебника 1497 г. и повлиять на последующее законодательство допетровской России. Не менее важен I Литовский Статут 1529 г., отразивший эволюцию западнорусского права XIV – начала XVI в.
Гасконе Бамбер. Краткая история династий Китая. / Пер. с англ, под ред. Кия Е. А. — СПб.: Евразия, 2009. — 336 с. Протяженная граница, давние торговые, экономические, политические и культурные связи способствовали тому, что интерес к Китаю со стороны России всегда был высоким. Предлагаемая вниманию читателя книга в доступной и популярной форме рассказывает об основных династиях Китая времен империй. Не углубляясь в детали и тонкости автор повествует о возникновении китайской цивилизации, об основных исторических событиях, приводивших к взлету и падению китайских империй, об участвовавших в этих событиях людях - политических деятелях или простых жителях Поднебесной, о некоторых выдающихся произведениях искусства и литературы. Первая публикация в Великобритании — Jonathan Саре; первая публикация издания в Великобритании этого дополненного издания—Robinson, an imprint of Constable & Robinson Ltd.
Книга посвящена более чем столетней (1750–1870-е) истории региона в центре Индии в период радикальных перемен – от первых контактов европейцев с Нагпурским княжеством до включения его в состав Британской империи. Процесс политико-экономического укрепления пришельцев и внедрения чужеземной культуры рассматривается через категорию материальности. В фокусе исследования хлопок – один из главных сельскохозяйственных продуктов этого района и одновременно важный колониальный товар эпохи промышленной революции.
Спартанцы были уникальным в истории военизированным обществом граждан-воинов и прославились своим чувством долга, готовностью к самопожертвованию и исключительной стойкостью в бою. Их отвага и немногословность сделали их героями бессмертных преданий. В книге, написанной одним из ведущих специалистов по истории Спарты, британским историком Полом Картледжем, показано становление, расцвет и упадок спартанского общества и то огромное влияние, которое спартанцы оказали не только на Античные времена, но и на наше время.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.
В 403 году до н. э. завершился непродолжительный, но кровавый период истории Древних Афин: войско изгнанников-демократов положило конец правлению «тридцати тиранов». Победители могли насладиться местью, но вместо этого афинские граждане – вероятно, впервые в истории – пришли к решению об амнистии. Враждующие стороны поклялись «не припоминать злосчастья прошлого» – забыть о гражданской войне (stásis) и связанных с ней бесчинствах. Но можно ли окончательно стереть stásis из памяти и перевернуть страницу? Что если сознательный акт политического забвения запускает процесс, аналогичный фрейдовскому вытеснению? Николь Лоро скрупулезно изучает следы этого процесса, привлекая широкий арсенал античных источников и современный аналитический инструментарий.