Бабур (Звездные ночи) - [148]

Бабур поехал в сад Зерафшан вместе с Ходжой Калонбеком, Хиндубеком, Маликдодом Карони и десятком конных охранников. Стояла такая жара, что Бабур чувствовал, как накаленные солнцем железные стремена обжигают ноги даже через подошвы сапог. А сверкающая лука седла, отделанная легкими золотыми пластинками, была — чуть дотронься — горячей, словно уголья.

Тем не менее Бабур избегал разговоров о нестерпимой жаре: многие беки так и норовили при каждом удобном случае жаловаться на неподходящий для них климат Индии. Возведение новых зданий в Агре и окрестностях, закладка новых садов их мало интересовала. Конечно, они радовались, что Бабур, пусть осторожно, однако и последовательно отнимает земли у прежней знати — родственников или накрепко связавших себя с семьей Лоди — и передает эти земли им, пришлым, победителям. Но другие нововведения шаха радовать беков-победителей не могли. Бабур хоть и раздавал им земли за верную службу, однако союргала[208] избегал — налоги новым владетелям приходилось платить в казну немалые. А вот купцам шах явно потакал: чем больше были доходы того или иного купчины, тем меньшим налогом его облагали. Хумаюн знал, что эту идею отец изложил еще в книге «Мубайюн». А беки не знали… да и что изменилось, если б узнали? Самолюбие их страдало, жажда обогащения утолялась в меньших размерах, чем хотелось бы… Ох, какой тяжелый, какой непереносимый климат в этой чужой и чуждой Индии! И многие беки, в том числе и Ходжа Калонбек, всячески изыскивали пути, поводы для восхваления родных и прохладных городов Кабула и Газни, куда, о аллах, дай нам возможность вернуться поскорее…

Бабур показал на старца зодчего в маленькой чалме и в длинном белом яхтаке.

— Узнаете? — спросил он у Ходжи Калонбека.

— Андижанец Фазлиддин?

— Да, я пригласил его из Кабула. Приехал вместе с сыном — строителем и резчиком… Это мавляна Фазлиддин заложил сад, куда мы направляемся… Неужели мы, воины, не вынесем жары, которую переносит старый и не привычный к воинским лишениям человек?

— Но, повелитель, есть ведь люди, совсем не приспособленные к этакой жаре. Как начал вчера дуть «боди самум», этот обжигающий ветер из пустыни, так трое моих нукеров один за другим свалились с лошадей и померли.

— Коли дни их были сочтены по воле всевышнего, то самум явился лишь внешним толчком… Да осуществится воля аллаха! — Бабур молитвенно поднял к небу глаза, тут же опустил их долу. Навстречу шаху вышел и поклонился Фазлиддин. Бабур обратился к нему: — Не уставать вам, мавляна… Ну, какие у вас есть просьбы, говорите, я прибыл выслушать их.

— А просьба такая, повелитель: нам нужны слоны и люди, умеющие обращаться с ними. Надо привезти из Дехалпура очень тяжелые камни, их могут погрузить на большие арбы только слоны.

Бабур обернулся к советнику по делам Индии Маликдоду Карони:

— Уважаемый, можно ли приохотить боевых слонов к мирному труду?

— Можно, мой хазрат. Слон — очень умное животное. В Индии его приучают и к воинским делам, и к трудовым. Можно пригнать слонов и погонщиков из дальних сел…

— Нет. По-другому сделаем… Мы не приучены в сражениях использовать слонов. Но среди военной нашей добычи, взятой при Панипате и в последующих битвах, есть немало слонов. Вот их следует переучить, приспособить к работе на стройках. Уважаемый Карони, сегодня же это наше повеление доведите до сведения тех, кто умеет обращаться со слонами.

— Исполню тотчас, мой хазрат!

И Карони хотел тут же ехать обратно, но Бабур остановил его:

— И еще вот что… Пошлите в города и селенья глашатаев, пусть они всех оповестят: сокровища, взятые нами у султана Ибрагима, мы Намерены тратить на строительство и благоустройство. Пусть о том объявят повсюду и во всеуслышанье!.. Мавляна, а вам хватает работы самих строителей?

— Пока хватает. Правда, есть затрудненье. Вы приказали завершить строительство мраморного дворца и соорудить большой каменный хауз, положив срок год. Самое кропотливое, долгое дело — это обтесывание камней и резьба по камню.

— Если мы добавим мастеров этого дела?..

— Я и хотел просить вас об атом, повелитель. Для Индии больше подходят камни и мрамор, чем кирпичи и изразцы, которые используют в Герате и Самарканде.

— Мавляна, сколько сейчас на всех наших стройках работает резчиков?

— В одной Агре шестьсот восемьдесят человек. А всего, считая Секри, Дехалпур и другие места, тысяча четыреста девяносто.

— Немало! — Бабур довольно улыбнулся. — Когда Амир Тимур воздвигал самые большие здания в Самарканде, у него работало всего двести мастеров из разных стран. Известный историк мулла Шарафиддин Али Язди цифру сию считает невиданно большой. Но Индия столь велика и богата мастерами, что мы будем приглашать — не пригонять как пленных, а приглашать! — каменотесов и резчиков не сотнями, а тысячами. Уважаемый Карони, пошлите глашатаев во все города, подвластные нам. Пусть все узнают, что строители, которые пожелают работать у нас, получат самую высокую плату, которая до сих пор существовала где-либо в Индии. Во имя дела, угодного всевышнему, во имя прославления веры истинной плата будет равной и положение будет равным у мастера-мусульманина и у мастера-индуиста. Всех мастеров, что работой нас порадуют, возьмем под нашу защиту! Ибо завещано пророком: все рабы божьи одинаковы перед богом единым!