Бабодурское - [36]
— Еще пять, — упрямо твердил Четинкайя, уставившись под ноги.
— Смерть невозможно обмануть, шейх. Тебе ли не знать?
— Я настаиваю, — у имама тряслись руки.
— Как знаешь, — джин равнодушно опустил веки. Красные прожилки набухли, казалось, глаза прячутся за решеткой из пульсирующих прутьев. — Ты сам хозяин своей душе.
Ночная мгла на мгновение разошлась, закричал в кустах испуганный пересмешник… Миг — и снова вернулся покой на берег Босфора, бриз принес запахи рыбы и тины, где-то рядом запел муэдзин, созывая горожан на утренний намаз. Горьким и пьяным дымился медный кальян.
Высокий тюрбан, фата в золотых бляшках, загадочно шуршит зеленый бархат, пылает пунцовым хна на ладонях — хороша Айшегюль, дочь имама, невеста одного из племянников Великого Визиря! Галдит харем, суетится прислуга, шныряют евнухи — всем найдется дело, когда такой праздник пришел во дворец. Отчего же не весела невеста? Отчего же печален ее взор?
— Боишься, кызым. — Смешливая валиде, ровесница Айшегюль, изо всех сил старалась выглядеть важной, звенела браслетами, морщила лоб.
— Нет, абла, мне лишь грустно, что не будет на свадьбе моего батюшки. Занедужил вдруг, — как ни старалась сдержаться невеста, расплакалась, размазала слезы по лицу, — хоть бы словечко от него услышать, получить отцовское благословение.
Валиде задумалась, глядела на Айшегюль, что пыталась улыбнуться, теребила кружево рукава. Потом подмигнула хитро, задорно…
— Не реви, молодка, сейчас что-нибудь придумаем.
Они крались по кривым улочкам, одетые словно мальчишки, в широкие шальвары, простые рубахи и дешевенькие фески. Айшегюль краснела, шарахалась прохожих — не привыкла разгуливать с открытым лицом. В двух шагах за ними, бормоча под нос проклятия, спешил евнух. Держал за пазухой острый тесак на всякий случай.
Калитка в стене харемского парка была незаметной, пряталась за плющом. Валиде открыла ее привычно, не скрипнул ключ в смазанном замке́ — видать, не впервые. До Топкапы девушки добрались быстро, перелезли через забор. Айше, увидев дом, снова расплакалась.
— Погоди здесь, ладно, — кивнула подруге на беседку. Та порывисто обняла Айше, поцеловала.
— Беги. Я жду. Батюшке твоему селям. Такую красавицу вырастил.
Евнух подозрительно оглядывал заросли, щупал пальцами нагретую солнцем сталь.
Внизу имама не было. Айшегюль скользнула наверх, позвала… Тетка, видать, убежала на базар за новым чаршафом к свадьбе. Прислуга ленилась, пряталась от жары в пристройках…
— Баба, бабишко́, родной… — поскреблась Айше в отцовскую каморку, что служила и спальней, и мастерской. Там же пять раз в день стелился и коврик для намаза, — бабишко́!
Робко вошла в двери Айшегюль, оглядела витые этажерки, стопки книг, низкий столик, заваленный манускриптами. Привычно вздрогнула, наткнувшись взглядом на картинку с человеком, пришпиленную к стене, — грех-то какой! Отдернула пыльную занавеску — топчан пустовал. Зато пугал и манил неведомым балконный проем. Запрет был суров. Лет в пять любопытная девчушка сунулась было на внутренний дворик, куда можно было попасть лишь через веранду в отцовской каморке… Сунулась — а потом еще с неделю горели уши, безжалостно вывернутые крепкими родительскими пальцами. С тех пор Айшегюль напрочь забыла о существовании двора, довольствуясь садом.
— Это я, твоя Айше, — кожаный башмачок тронул каменную ступень, — Что с тобой? Баба! — Черной птицей раскинулся на мраморе древний старик. Пустые зрачки спорили с бесстрастным небом.
— Кызым, — Айше прочитала по губам, — пришла…
Хрупкая, как тростинка, нежная, как цветок граната, тоненькая, словно виноградная лоза… Силы взялись из ниоткуда, не девичьи, почти не человечьи… До каморки тащила Айшегюль грузное тело волоком, стучалась седая голова о ступени. Подтянув отца к топчану, упала, ударилась щиколоткой о медный столб. Не плакала, только повторяла непрестанно: «Не умирай! Не умирай!» Потом стояла на коленях, сложив руки, читая на память поминальную «аль фатих»…
Свиток выпал из мертвых ладоней, ткнулся ей в коленки упрямым щенком. Машинально сунув пергамент в рукав, Айшегюль спустилась в сад, столкнулась в дверях с теткой и только тогда завыла, запричитала в голос, как полагается…
Айшегюль вернули домой. Привезли обратно сундуки с приданым. Женщины долго сидели на галерее — пили чай… Сокрушались. Советовали невесте не затягивать с трауром. Сваха хихикала, щипала девушку за руки, называла рыбкой, изюминкой, дождинкой… Айшегюль упрямо молчала.
Арабская вязь словно ежевичный кисель. Тянется, тащит за словами слова, за стихом стих, скользит неясным смыслом, жжет терпкой, жестокой истиной.
Как ушла Фатма, сгорела в одночасье от оспы, так стал имам своей птичке и отцом, и матушкой. Холил, нежил, однако держал в строгости. В невежестве не растил дитя, обучил и письму, и чтению…
Струится вязь, складываются чудные буквицы в слова не менее чудные, страшные… «За душу невинную, чистую, платить своей душой, прибавив к чужой жизни год, отдать своей пять — и никак иначе…», и внизу пергамента печать звериная, пятиугольная…
— Все дрожал в лихорадке — обнимет тебя и шепчет, шепчет… Фатму схоронили, уже и тебе дубовый табут приготовлен был, маленький… как раз для трехлетнего младенца… Батюшка твой денно и нощно святых молил, чтобы хоть тебе жизнь оставил, пожалел… А потом я под утро вас во дворе нашла, — тетка раскачивалась на лавочке, улыбалась воспоминаниям, — на ступенечках спите оба. И ты вся хорошенькая, как розан, словно и не хворала вовсе… На все воля Аллаха! Аминь!
2012 год. Ростов-на-Дону. После окончания школы Макар Шорохов отказывается от поездки в Европу и остается в родном городе для того, чтобы раскрыть тайну ростовского подземелья, где пропадают люди. По телевизору крутят сюжеты о древних кладах и таинственных орденах, об оккультных науках и секретных военных бункерах. Но что из этого правда? Макар решает во что бы то ни стало добраться до истины, еще не зная, что ему придется обыграть судьбу и самого дьявола, побывать в ином времени и пространстве, потерять лучшего друга и обрести любовь.
Поклонники отечественной фантастики!Перед вами — очередной сборник популярного альманаха «Фантастика», с неизменным успехом выходящего ужедевять лет!В этот сборник вошли не только новые произведения Сергея Лукьяненко и Василия Головачева, Павла Амнуэля, Виктора Ночкина, Алексая Корепанова, Юлии Остапенко и других мастеров жанра, но и потрясающая, ироничная публицистика Евгения Лукина и рассказы молодых талантливых писателей-фантастов, еще только обретающих популярность и славу.
Приключения майора Артура Уинсли и Красавчика Баркера продолжаются. Артур в большевистской Москве. Он все еще следует приказу своего командования вывезти из России собранные контрреволюционным кружком Предметы. Красавчик же намерен устремиться на поиски Гусеницы, чтобы спасти брата. Однако планы приятелей рушатся и благодаря случайности (случайности ли) они снова встречаются. Рядом с ними опять оказывается небезызвестная Мата Хари. Хитрая пронырливая шпионка, как обычно, ведёт двойную игру. Вот только Бабочка, которой она пользуется, путает ей все карты… Исправить ситуацию может или майор, или гангстер… а лучше оба.
– А я смог бы спроектировать дирижабль. - Инженер уставился на Полковника. Помолчал ещё с полсекунды. - Я вполне смог бы спроектировать и построить дирижабль.– И мы все бы улетели на Кубу, - прошептала Милка, но её никто не услышал.
1919 год. Майор Норфолкского полка Артур Уинсли отправляется в Турцию расследовать загадочное исчезновение английского батальона. Назначение его не случайно — «Орден Рубиновой Розы и Золотого Креста» дает майору возможность вернуться в Британскую ложу Хранителей. С другого конца света в Константинополь едет чикагский гангстер Красавчик, нанятый американскими Охотниками. Ему предстоит пуститься в погоню за странными предметами. Случай сводит бандита и солдата в «Восточном экспрессе», и отныне охотиться за фигурками животных они будут вместе.
«Первый мой Новый год в Турции я ждала очень сильно. Это для меня было что-то вроде спасительного островка. Что-то нормальное и привычное внутри незнакомого (я тогда там всего месяцев четыре-пять пробыла) пугающего мира. Все эти чужие реалии, которые толпились вокруг меня, давили, уничтожали своей непререкаемой уместностью, мешали дышать, обязаны были отступить ровно в двенадцать с 31 декабря на 1 января. Я в это верила…».
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.