Бабник - [92]

Натали повернула ко мне недовольное лицо с нитью между зубами, и я убежала в свою комнату.

Приезжай к нам в Лос-Анджелес, сказала Натали. Все очень просто. Я выберу время, когда Эндрю не сможет отпроситься с работы, и полечу к ним одна. Он ничего не заподозрит. Я всего лишь навещаю свою лучшую подругу. Что может быть естественнее и приличнее этого?

Я могу оставаться замужем за Эндрю и завести роман с Максом. Никто никогда не узнает об этом. Я не собираюсь портить Максу жизнь. Не собираюсь отнимать его у Натали – только позаимствовать на время. Вот и все. Я не хочу выходить за него замуж. Я уже замужем. И меня это ничуть не привлекает.

Может быть, пройдут месяцы, прежде чем я увижу его снова. Я как-нибудь перетерплю. Я закрыла глаза и представила себе, как схожу по трапу в аэропорту Лос-Анджелеса и попадаю в объятия Макса.

Я снова услышала, как открылась дверь спальни и шаги, помедлив, направились в сторону ванной. Я подождала, слушая, как вода с шумом побежала из крана в раковину. Тогда я снова взяла свой лосьон и ватный шарик и босиком, на цыпочках, чтобы не шуметь, вышла в коридор.

Когда я прокралась в ванную, Макс бесшумно закрыл за мной дверь, молча прижал меня к кафельной стене и впился горячим ртом мне в губы. На нем была только футболка и трусы, его очки лежали на полочке. Он был похож на Кевина Костнера еще больше, чем всегда. Руки Макса сразу же проникли ко мне под рубашку. Они погладили мой живот и поднялись выше. Не теряя ни секунды, он обхватил мою грудь ладонями и потер соски большими пальцами.

– Мне нравится твоя рубашка, – прошептал он мне в ухо. – Сколько бы ты ни заплатила, она того стоит.

Я ужасно боялась, что кто-нибудь войдет и застанет нас. Дверь не была заперта. Но еще больше я боялась, что Макс остановится. Его язык проник ко мне в рот, а правая рука оказалась в трусиках. Он простонал так тихо, что я услышала это, как эхо в своей голове.

– О, какая мокренькая девочка, какая мокренькая, – самозабвенно шептал он.

Я воспринимала это телепатически. Мне было все равно, сколько у него было женщин до меня. Я единственная, которая его понимала. Наши души любили друг друга.

Я стянула вниз его трусы, и он переступил через них, не отрывая своих губ от моих ни на секунду. Я чувствовала, как его твердый член прижимается ко мне, но ванна переполнилась, вода потекла через край, и у меня промокли ноги. Кто угодно мог войти в любой момент и увидеть нас, но Максу было все равно. Ему нравилась опасность.

Макс поставил меня на туалетный столик и зубами снял с меня трусы. Я хотела кричать, но не осмелилась проронить ни звука. Макс снова стал целовать меня и гладить мои груди. Наконец он вошел в меня и задвигался мощными толчками, все сильнее прижимая меня к стене. А я по-прежнему боялась даже пискнуть. Другой рукой Макс притянул меня к себе, еще крепче прижал мои бедра, а вода все лилась и лилась, она уже доходила нам до горла, и я слышала, как Макс сказал, что нам придется научиться дышать под водой и – подождите-ка минутку – другой рукой… Какой еще другой рукой?

Я открыла глаза, и Макс превратился в Кевина Костнера, и, целуя его шею, я заметила, что у него появились жабры, как в «Подводном мире». Он сказал, что мы должны заселить мир и – о черт!

Я снова открыла глаза и внимательно осмотрелась. Я была в своей комнате. И уже наступило утро.

– Дорогая, я не могу поехать с тобой в аэропорт, – с притворным огорчением сказала Натали.

Она сидела, скрестив ноги, в плетеном кресле с тюрбаном из полотенца на голове, и прихлебывала свой зеленый чай.

– Я не могу выйти из дома, ты же понимаешь. – Натали похлопала меня по руке. – И Томас сегодня катает нас на своей яхте. Как жаль, что ты не можешь поехать с нами. Как бы мне хотелось, чтобы тебе не надо было возвращаться сегодня в Лондон.

Зная, что именно она велела Венди заказать мне такие билеты, я выслушивала это с долей обиды.

– Ничего страшного, – сказала я. – Как-нибудь в другой раз. Может, увидимся в Лос-Анджелесе.

– Да-да. Обязательно приезжай к нам. Такое счастье иметь настоящую подругу!

Я собралась. Такси должно было подъехать через пятнадцать минут. Как раз достаточно времени, чтобы выпить кофе и попрощаться. Я поцеловала всех по очереди. Томаса, который крепко пожал мне обе руки. Дон, которая скользнула своей щекой по моей и обдала меня запахом «Жан-Поль Готье» в девять утра. Натали, которая театрально прижалась ко мне и заставила пообещать, что позвоню ей, как только закончу печатать интервью, чтобы прочесть ей его по телефону и она могла проверить каждое слово.

И наконец, Макса, которого я оставила напоследок, чтобы все выглядело так, будто я целую его только потому, что целую всех, и было бы просто непростительно не поцеловать его. Прекрасного Макса, который приложился к моим щекам сухими губами и незаметно погладил мое запястье пальцем прямо здесь, в кухне, на глазах у них всех, зная, что я покраснею, а его не поймают.

– Пока, Макс, – сказала я. – Увидимся в Лос-Анджелесе.

Я хотела бы рассказать ему свой сон. Может быть, когда-нибудь расскажу. Я подхватила свою сумку и направилась прямо к выходу, пока не сказала или сделала чего-нибудь, о чем потом пожалею.