Бааль Шем-Тов. Личность. Чудеса. Легенды. Учение хасидизма - [56]

В книгах по еврейской истории часто можно прочесть, что большинство бааль-шемов, которые, во множестве бродили в начале XVIII века по местечкам и селам Западной Украины были обыкновенными шарлатанами, которые сознательно морочили голову невежественному народа дешевыми трюками, выдавая их за чудеса; разыгрывали из себя прорицателей и ясновидящих, а лечили исключительно молитвами и кабалистическими камеями — кусочками пергамента с именами различных ангелов и кабалистическими символами.

Согласно другому взгляду, бааль-шемы были сродни шаманам: они искренне верили в то, что делают; вводили себя при встрече со страждущими в экстатическое состояние, заражали им окружающих, и нередко это срабатывало, особенно в случаях психосоматических заболеваний. Именно таким своего рода «еврейским шаманом» и был, по мнению этой части историков, Бааль-Шем-Тов.

Обращают историки внимание и на то, что бааль-шемы, бродившие от местечка к местечку в поисках заработка, получили широкое распространение именно на территории современных Украины и Польши — по той простой причине, что евреи этих мест были куда более отсталы, невежественны и суеверны, чем, скажем, евреи Литвы или Германии. Они с легкостью верили во что угодно, буквально жаждали чуда, и охотно заимствовали и перелицовывали языческий в основе фольклор своих польских и украинских соседей.

Все это и так, и не так одновременно.

Начнем с того, что роль бааль-шемов как целителей различных недугов была необычайно велика, так как врачей в Галиции 18 века было совсем немного, и прибегнуть к их услугам могла разве что аристократия.

В то же время медицина того времени только становилась научной. Многие врачи-современники Бааль-Шем-Това придерживались теории витализма Шталя (1659–1734) — учения о душе, как некоем безличном жизненном начале, лежащим в основе всех жизненных процессов, а лекарства, которые они выписывали большей частью были основаны на тех или иных лекарственных растениях. А в знании целебных трав бааль-шемы и деревенские знахари, владевшие секретами народной медицины, нередко могли дать таким лекарям сто очков вперед. Не говоря уже о том, что бааль-шемы нередко владели гипнозом и зачатками психотерапии, что позволяло им если не излечивать, то добиваться ремиссий в случае душевных заболеваний, перед которыми конвенциональная медицина того времени была совершенно бессильна.

Бешт в этом смысле был одним из ярких, если не самым ярким представителем этой школы «чудодейства и целительства», и его хорошее знание вот такой народной, «природной» медицины не отрицали даже критики хасидизма самых глухих советских времен.

Вот, например, как виделся этот период жизни Бешта известному советскому религиоведу Т. Б. Гейликману[131]: «Во время долгого проживания в лесах и горах он изучил целебные свойства трав, кроме того, кой-какие сведения он получил от знакомства с сельскими знахарями. Он стал разъезжать по деревням и городам, прописывать лечебные травы и раздавать амулет для изгнания „злых духов“. Это создало ему славу чудотворца, которая подготовила почву для его выступления в качестве глашатая нового учения»[132].

При всей поверхностности, даже вульгарности такой точки зрения она в основе своей, безусловно, верна.

В основу «медицинских» воззрений Бешта была положена концепция, что всякая болезнь является следствием грехов человека: любое нарушение повелительной или запретительной заповеди Торы приводит к «удару» по тому или иному органу организма, а накопление этих нарушений в итоге вызывает ту или иную болезнь, причем не обязательно сразу — человеку могут дать время на исправление, и тогда, если он не исправится, болезнь может настигнуть его через много лет.

Поэтому, согласно такому взгляду, лучшими лекарством от любого заболевания являются искреннее раскаяние в грехах, «тикун» (исправление) души, молитва. Практиковал Бешт и такое «лекарственное средство» как рассказы о жизни и деяниях великих праведников. Эти рассказы, по его мнению, способствовали очищению и возвышению души больного, создавая таким образом благоприятную почву для «тикуна». Ну, а уже затем роль «врача» заключается в его способности проникнуть в духовные миры и испросить в этих высших сферах милости для больного.

Кстати, и на свои собственные недуги Бешт смотрел точно так же. В одной из историй о Беште рассказывается, что однажды он заболел настолько сильно, что слег в постель и потерял дар речи. Когда вокруг него собрались ближайшие ученики и сподвижники, он показал им знаками, чтобы они возложили на него тфилин. После этого он лежал в тфилин немало времени и, наконец, заговорил.

Когда его спросили, с чем была связана эта хворь, Бешт рассказал, что за один из небольших грехов, совершенных им в детстве, против него вдруг было выдвинуто суровое обвинение, следствием чего и стали необычайная слабость и утрата речи. И когда он лежал не в силах даже приподнять голову, явился к нему его учитель Ахия Ашилони и сказал: «Поспеши, возложи тфилин!». Не успели ученики понять и выполнить его просьбу, как явился обвинитель в образе иноверца с толстой железной цепью в руке. Он хотел разбить Бешту этой цепью голову, но не смог приблизиться к нему из-за тфилин. Затем обвинитель стал бесноваться и вопить по-русски «Сбрось с себя кожье (тфилин, сделанные из кожи- П. Л.!)», но Бешт не обращал на него внимания.