Бааль Шем-Тов. Личность. Чудеса. Легенды. Учение хасидизма - [39]

Обратил Исроэлке лицо ко мне, махнул земле рукой, и провалилась подо мной земля, будто яма разверзлась, и я стою в той яме, растопырив руки. И не было никакой возможности вытащить меня из этой ямы. Сошлись все горожане и стали подрывать края той ямы со всех сторон, а я стоял там, и никакие уловки не помогали. Пошли к ксендзам и рассказали им обо всем. Сказал ксендз, что нет мне спасения, разве что просить реб Исроэлке, чтобы простил меня. Так и сделали. Пришел ко мне ребе, да сохранится память о нем и в грядущей жизни, и сказал мне: „Будешь еще задираться?“ Я заплакал, и стал просить его, чтоб простил меня, и обещал ему всегда творить добро Израилю. Он взял какую-то шапку и надел мне на голову. Вот эта шапка, — стащил ее с головы старик. — Махнул рукой вверх, и я смог выйти из ямы. И с тех пор я творю добро Израилю»[114].

Слухи о чудесах (если они, конечно, были на самом деле), творимых неким резником и меламедом реб Исроэлем к 1734 уже расходились по многим местечкам Подолии, но он еще не был общепризнанным бааль-шемом, то есть целителем и провидцом, и, тем более, не был Бештом — кабалистом, чудотворцем и лидером нового религиозного движения. В местечках его называли кинцн-махер, то есть кудесник.

Между тем, в Высших мирах считали, что уже пришло время, когда он должен «раскрыться» и приступить к исполнению своей святой миссии.

Само слово «раскрытие» («гилуй») обычно употребляется по отношению к Машиаху (Мессии), и уже отсюда мы можем заключить, какое место в истории развития иудаизма отводят Бешту последователи хасидизма.

Однако сам Бешт, согласно хасидской агиографии, отнюдь не рвался становиться публичной фигурой и не спешил приступить к тому, к чему он был предназначен еще до своего рождения.

И с этим тоже связано несколько чудесных историй.

Глава 7. Чудеса в Лемберге

Наконец, еще одну версию событий, происходивших перед раскрытием, мы находим в письме р. Адама Баал Шема из Ропшиц, датированном 1734 годом.

«Как же так, — вправе воскликнуть читатель, разве выше не было сказано, что Адам Баал Шем скончался в 1712 году, завещав перед смертью передать имевшиеся у него бесценные кабалистические манускрипты в руки Бешта?! Каким же образом он мог писать какие-то письма в 1734 году?!».

Успокойся, дорогой читатель, именно так все и было сказано. Дело в том, что и в академической науке, и среди хасидов существует несколько сильно разнящихся между собой версий по поводу р. Адама Бааль Шема.

Одни считают его едва ли не вымышленной фигурой (впрочем, были ведь и те, кто думал то же самое относительно Бешта), а все рассказы о нем перелицовкой легенд, рассказываемых о других раввинах-мистиках.

Другие признают реальность его существования, но убеждены, что р. Адам Бааль Шем ушел из жизни в самом конце 17 в., когда Бешт был еще младенцем, и потому они по определению не могли встречаться, и р. Адам никак не мог быть учителем Бешта и завещать ему рукописи. По другой версии, которой придерживается большинство, р. Адам скончался в 1712 году, и как мы уже говорили, эта дата ставит на свои места многие моменты канонической биографии Бешта.

Но в тех же хасидских кругах многие убеждены, что р. Адам Бааль Шем обладал поистине мафусаиловым веком, и активно писал письма и переписывался с тем же Бештом вплоть до 1753 года. Речь идет о письмах из т. н. «Херсонской генизы» — собрании еврейских артефактов, рукописей и писем, якобы обнаруженных в ходе разграбления в 1918 году архива тайной полиции Херсона.

Среди прочего было в этом хранилище и несколько писем, написанных самим Бааль-Шем-Товом, а также письма р. Адам а Бал-Шема, р. Дов-бера из Межирича, р. Авраама а-Малаха (сына р. Дов-Бера), р. Менахема-Мендла из Витебска, р. Шнеур-Залмана из Ляд, а также письма и завещания других хасидских цадиков.

Большую часть рукописей, книг и писем выкупил богатый кременчугский купец р. Шмуэль Гурарье, и послал их в подарок Пятому Любавичскому ребе р. Шолом-Дов-Беру Шнеерсону (Рашабу). Вскоре после обнаружения генизы в еврейском мире вспыхнули острые споры о подлинности этих документов, но большинство ученых сходилось, что это — подделка, изготовленная в XIX в.

В 1953 году в Иерусалиме вышла книга Давида Цви Гельмана[115] «Легенды Бааль-Тании и мудрецов его поколения», в которой вроде было однозначно доказано, что Херсонский архив состоит исключительно из фальсификаций. Свои выводы Гельман основывал на 8 основных доводах, включавших стилистический и грамматический анализ текстов, нестыковки в именах цадиков, различных дат, ошибки в местах их проживания, анахронизмы, явное несоответствие датировки писем и времени изготовления бумаги, на которой они были написаны и т. д.

Но Седьмой Любавичский ребе р. Менахем-Мендл Шнеерсон привел в ответ 6 не менее убедительных контрдовода. При этом Ребе основывал свой ответ на доскональном анализе документов Херсонской генизы, проведенном в 1918–20 гг. Рашабом, который в итоге пришел к выводу, что речь идет не подлинниках, а о копиях, но копиях подлинных писем и документов, то есть содержание их истинно, а если есть какие-то ошибки и противоречия, то они произошли по вине переписчиков.