Бааль Шем-Тов. Личность. Чудеса. Легенды. Учение хасидизма - [149]

Р. Гершон решил, что это — самое подходящее время, чтобы окунуться в воду, снял одежду, и из складского помещения корабля прыгнул в воду. В то самое время, когда он был в воде, судно вдруг снялось с якоря, и р. Гершон оказался в крайне неловком положении. Возвращаться на необитаемый остров в костюме Адама было немыслимо, так как без одежды он не мог ни молиться, ни произносить благословения, а значит, ни есть ни пить. Да и было непохоже, что на этом острове вообще есть еда и вода.

Поэтому, будучи очень хорошим пловцом, решил последовать за кораблем и нагнать его. Как ни удивительно, ему это удалось, но когда он стал кричать, что из-за шума волн и парусов находившиеся на верхней палубе матросы его не услышали, а корабль был настолько высокий, что подняться на него из воды самому было невозможно.

Р. Гершон попытался хотя бы ухватиться за корабль, но в какой-то момент его рука соскользнула, а корабль стал удаляться. Р. Гершон поплыл за ним, но сил оставалось все меньше, и он начал тонуть, то погружаясь в воду, то снова выныривая на поверхность. В голову у него осталась лишь одна мысль: если он и в самом деле утонет, то на Небесном суде его гибель могут приравнять к самоубийству, и тогда он потеряет право на будущий мир. Но тут на палубу вышел какой-то араб, заметил р. Гершона, сам спустил шлюпку, вытащил его из воды и доставил на корабль.

Поняв, что спасен и чувствуя, что его тошнит о того, что он наглотался морской воды, р. Гершон спустился в трюм несколько часов пролежал там, приходя в себя от усталости и дожидаясь, когда пройдет тошнота. Затем он взял кошель с деньгами и искать спасшего его араба, чтобы поблагодарить и вознаградить его за спасение. Но на все его расспросы матросы отвечали, что никакого араба на корабле нет, и р. Гершон понял, что в роли его спасителя выступил никто иной, как пророк Элиягу.

Оказавшись в Земле Израиля, р. Гершон решил первым делом посетить святые места и, по свидетельству одного из его современников, когда он оказался у Хамовой горы, неподалёку от Стены Плача, то «от горечи и скорби несколько раз подряд падал в обморок — так, что с трудом удалось привести его в сознание».

Очень скоро р. Гершон стал за свое знание Торы весьма уважаемой фигурой во всех четырех городах, в которых в то время жили евреи — Иерусалиме, Хевроне, Цфате и Тверии. Что, впрочем, не означало, что с ним там не происходили различные казусы. Но каждый такой казус лишь демонстрировал окружающим, что они имеют дело отнюдь не с простым человеком и лишь усиливал авторитет р. Гершона в глазах других евреев.

Так, жена р. Гершона не знала, что поскольку жители Иерусалима используют стоячую воду, то перед варкой и питьем ее следует тщательно процеживать, чтобы очистить воду от мелких насекомых и другой живности, которая евреям категорически запрещена в пищу. Заметив это, иерусалимские еврейки сложили про супругу р. Гершона шутливую частушку и всячески высмеивали ее в синагоге. Та пришла домой вся в слезах и бросила в лицо р. Гершону тяжкий упрек: «Зачем ты затащил меня за тридевять земель?! Чтобы надо мной здесь издевались?!».

В ответ р. Гершон сказал: «Покажи-ка мне ту, что придумала эту частушку». И когда эта женщина шла домой из синагоги, р. Гершон сплюнул и сказал: «Что такое? Эта женщина умеет говорить?!» — и та тут же онемела.

А вот еще одна история, призванная подтвердить, что Бешту было дано видеть все происходящее в мироздании: однажды Бешт сказал, что во время субботней молитвы стал искать р. Гершона в Земле Израиля и не нашел. А утром на молитве увидел, что он снова в Земле Израиля. Когда по возвращении р. Гершона из Земли Израиля, он спросил его, как это могло быть, тот вспомнил, что однажды поехал на церемонию обрезания в Аккад и остановился там на субботу. А в Аккад тогда были две синагоги: одна еще в пределах Земли Израиля, а другая за ее пределами. И вечером р. Гершон молился вне Святой Земли, а утром, поняв, что у него болит сердце из-за того, что он, имея возможность, молиться не в Земле Израиля, он перешел в другую синагогу (207)[276].

Нетрудно догадаться, что вот такие доказательства провидческой силы Бешта еще больше укрепляли р. Гершона в его вере в величие родственника и верность хасидизма. Сама же переписка Бешта с р. Гершоном, и особенно уже не раз цитируемое письмо о том, как Бешт побывал в чертоге Машиаха, считается частью духовной сокровищницы хасидизма.

Затем р. Гершон Кутовер возвратился в Меджибож и провел еще несколько лет рядом с Бештом, продолжая постигать его учение. В 1746 году р. Гершон отправился новое паломничество в Землю Израиля, чтобы распространять там хасидизм. На этот раз р. Гершон и его семья поселились в Хевроне, став единственными ашкеназскими евреями в этом городе.

Как рассказывается в книге «Еврейские мудрецы», «в 5513 /1753/ году р. Кутовер вновь посетил Иерусалим и пробыл в городе две недели.

В письме, обращенном к Бешту, р. Гершон поведал о загадочных событиях, связанных с этим посещением святого города. В первый же Шабат к нему явились все ашкеназские евреи Иерусалима, которые были наслышаны о нем от евреев Хеврона, — они попросили его возглавить их общину. Р. Гершон „попытался убежать от почета, как делал это всю жизнь“, но его „принялись настойчиво уговаривать“ и не отступали от него в течение восьми дней. Более того, к переговорам присоединились выдающиеся сефардские мудрецы, также настаивающие на том, чтобы он поселился в Иерусалиме.