Азов. За други своя - [106]

— Космята, бери наших и за мной.

От казаков, хмуро перешагивающих через трупы, усеявшие берег, и иногда добивающих уцелевших, отделилось человек тридцать. Валуй с ведомым Борзятой убежал вперёд, казаки поспешили за ними.

В стороне от основного лагеря качались на ветру десятки навесов из плотной ткани. Промёрзшая земля слегка похрустывала под ногами. Казаки, двигаясь неспешно, оказались перед турецким станом уже засветло. Оказалось, Друнька увидал навесы ещё раньше, когда спешили на берег. И теперь решил проверить. Раненые сидели и лежали на огромной площади у саженной ширины ручья, впадавшего в Дон. Никто и не подумал сопротивляться. Поглядывая на приближающихся врагов, они шевелили губами, что-то нашёптывая, в глазах застыло смиренное ожидание скорой смерти.

— Что с ними делать? — Друнька пробежал вперёд, заглядывая атаману в лицо.

Казаки остановились, не доходя до крайних турок пяток шагов. Космята присвистнул. Борзята озадаченно почесал заросшую аккуратной бородой щеку. Валуй поморщился:

— А что делать? Я бы оставил их. Раз свои бросили, нам-то они за каким лядом сдались? Нехай выздоравливают, если смогут, да катятся до своей Туречины.

— Слышали, бусурманские морды?! — крикнул Космята по-турецки. — Скоро вас резать будем.

Валуй дёрнул его за плечо:

— Ты зачем так-то?

Тот хищно ухмыльнулся:

— А нехай попереживают трошки. Ну и вообще, чтобы жизнь мёдом не казалась. Это наши сабли и стрелы их покоцали. Нечего было лезть, куда не надо.

Казаки хохотнули, а Валуй хлопнул друга по плечу:

— Ладно, пошли уж, мститель.

— А то!

Казаки, пересмеиваясь и подшучивая друг над другом, направились к Азову. Крепость виделась отсюда огромной, беспорядочно наваленной грудой щебня, из которой пиками выглядывали две чудом сохранившиеся наугольные башни.

Навстречу, запинаясь и рыдая, спешили казачьи жёнки. Валуй привычно отыскал в группе женщин Марфу.

"А ведь выдюжили! Выгнали турка. Ну, теперича недолго ей девкой оставаться. Неужели всё закончилось?" Жёнки с разбегу бросились на шеи казакам.

Марфа упала на грудь Валую, на коже размылись и потекли высохшие кровавые потеки.

— Ну, что ты? Что ты? — Он погладил её по плечу. — Айда в крепость, товарищей обрадуем. Дароня-то ишшо не знает.

С другого бока, ревя во все горло, обнял Стасик.

— Ну, будя, будя, потоп мне тут устроили.

Она закивала, вытирая слёзы. Паренёк тоже отпустил, счастливо улыбаясь сквозь мокроту. Красава, не выпуская мужа, обняла брата одной рукой, слёзы потекли ещё пуще. Василёк обнял всех сразу — длины рук как раз хватило.

С берега, разделившись на группы и кучки, к ним спешили казаки. Над донским берегом надолго повисли смех, весёлые крики, плач и стоны.

Глава 36

Ночной берег медленно отступал. Челеби думал, что это не берег, а они — непобедимая армия, считавшаяся до сего момента лучшей в мире, — они отступают. Он чувствовал стыд, горели щёки. Прижав к ним холодные ладони, замер. Под удары барабана разгонялись на нижней палубе гребцы. Рядом вдоль борта прохаживался караульный. Ибрагим-евнух только что спустился вниз — у главнокомандующего Гусейн-паши неожиданно поднялся жар. Ещё на берегу он привычно властно командовал отступающей армией, а как только поднялся на борт, почувствовал себя дурно. "Наверное, не вынес позора, — подумал Эвлия. — Немудрено. Не помер бы ещё в дороге. Страшно представить, как разгневается султан! Не дай Бог, помрёт паша, кого он станет карать? Нет, пусть поживёт ещё, недельки две хотя бы".

За несколько дней до отступления паша отправил на имя султана послание, в котором сообщил, что в этом году завоевать крепость невозможно, наступила зимняя пора. Он писал, что армия совершила грабежи и опустошения вплоть до русской столицы, взяты в плен до семидесяти тысяч кяфиров. Сто тысяч их порублено саблями. Московский король получил по заслугам. Кроме того, он нарочно дал сбежать в крепость двум казакам, которые должны были сообщить товарищам наши слова: "Была бы нашей главной целью крепость, мы бы взяли её в течение двух дней. Но мы хотели только дать урок московскому королю, разграбить и опустошить его земли, взять в полон его людей. И мы сделали это".

"О, божья мудрость, в последние дни здесь стоят такие крепкие морозы, что войско чуть не замёрзло. Всем стало понятно, что на этой земле нет нам безопасного пристанища и надо уходить". — Эвлия мысленно повторил последнюю фразу своей записи в книге.

И тут же вспомнил то, что записать не решился. В ночь ухода с 25 на 26 сентября было видение в небе, многие его видели, и Эвлия тоже. Со стороны Руси на полки турецкие наступала страшная сила в виде тучи. Остановилась туча напротив лагеря мусульманского. А перед нею по воздуху шагали два страшных юноши, а в руках у них мечи обнажённые. И этими мечами они как будто грозили гази. После этого видения люди побежали ещё быстрее.

Пальцы сами отыскали в кармане маленький камешек из разрушенной Азовской стены. Многие турки захватили такие с собой на память. Он повертел его на ладони, на поверхности камня, показалось, проявились красные капли. Он не стал задумываться, что это за вкрапления, мысли блуждали в других сферах. Кулак сжался, камешек уютно устроился в нём. — Да, именно так и надо записать. И добавить: "В конце концов войско отчаялось завоевать крепость. Когда же и знать, и простолюдины поняли это, то погрузили вещи на лодки и, отплывая, думали, что такова, видно, воля божья, таково божье предначертание".