Азенкур: Генрих V и битва которая прославила Англию - [23]
Генрих V был полон решимости положить конец пиратству. В результате переговоров с герцогом Бретани в январе 1414 года было возобновлено и продлено десятилетнее перемирие, заключенное двумя годами ранее. С обеих сторон были назначены хранители и исполнители перемирия, в результате чего английские пленники из Лондона, Фой и Кале были освобождены, а английские корабли из Бриджуотера, Эксетера, Солташа, Бристоля и Лоустофта были возвращены, как и бретонские корабли, находившиеся в Хэмбле, Фоуи, Уинчелси и Рае.[112] Все это было обычной практикой, но Генрих V был готов пойти дальше, чтобы продемонстрировать свою решимость обеспечить выполнение договора. Только в одном Девоне было предъявлено около 150 обвинений в пиратстве, и примерно двадцати судовладельцам были предъявлены обвинения. Среди них были самые важные и влиятельные люди графства, включая трех бывших мэров Дартмута, все они были членами парламента, а один из них был заместителем адмирала Девона. Как и тем, кто был осужден за уголовные преступления в графствах, им также предоставлялся второй шанс. Им разрешалось просить о помиловании, и, по приятной иронии судьбы, по крайней мере один из них позже одолжил своему королю бывшее пиратское судно "Кракбер" для патрулирования и охраны морей во время его кампаний во Франции.[113]
Необычайная энергичность, с которой Генрих преследовал лиц, виновных в нарушении перемирия, ясно указывала на глубину его приверженности поддержанию мира со своими морскими соседями,[114] но его мотивы не были полностью альтруистическими. Поддержание мира на морях было не просто вопросом сохранения порядка, но и имело серьезные дипломатические последствия. Нарушение перемирий и договоров угрожало хорошим отношениям с бретонцами, кастильцами и фламандцами, которые он должен был поддерживать в надежде оторвать их от традиционных союзов с Францией. Недавно заключенное перемирие с Бретанью дало повод для включения пунктов, в которых герцог в одностороннем порядке согласился не принимать и не помогать английским предателям, изгнанникам или пиратам. И, что более важно, не принимать и не помогать врагам Генриха V, а также не позволять никому из своих подданных присоединяться к врагам короля. Эти обязательства должны были повлечь серьезные последствия для роли Бретани во время Азенкурской кампании.[115]
Тот же интерес руководил переговорами Генриха с герцогом Бургундским, которые были тесно связаны с его отдельными спорами с королем Франции и арманьяками. Большая значимость отношений с Бургундией отразилась в выборе послов Генриха. Вместо относительно скромных рыцарей и клерков, которые вели переговоры о перемирии с Кастилией и Бретанью, он выставил блестящий набор из самых выдающихся людей страны. Ричард, граф Уорик, и Генри, лорд Скроуп Мэшем, были ветеранами важных дипломатических посольств за границу, Генри Чичеле, будущий архиепископ Кентерберийский, был экспертом в гражданском праве и составлении договоров, а Уильям, лорд Зуш Харрингворт, был лейтенантом Кале. Все они были проверенными и надежными членами ближайшего окружения короля, и каждый из них привнес за столом переговоров опыт и особые навыки.
То, что столь высокопоставленные посланники были направлены в Кале лишь для того, чтобы выступить арбитрами и разрешить любые споры, возникающие в связи с существующим перемирием между Англией и Фландрией, на что они номинально были уполномочены, вызывало подозрения. Тот факт, что посланники Фландрии предпочли провести значительное время в обществе герцога Бургундского — и что он фактически заплатил более семисот фунтов за их путешествие между Кале и Брюгге — усилил слухи. Арманьяки, контролировавшие Париж, считали, что между герцогом и англичанами уже заключен союз. Однако если какая-то тайная сделка и была заключена, то официальных сведений о ней нет, хотя по крайней мере один современный хронист узнал о разговорах о предполагаемом браке между Генрихом и одной из дочерей герцога.[116]
На самом деле, хотя английские коммерческие интересы во Фландрии были весомым аргументом в пользу поддержки Иоанна Бесстрашного, Генрих еще не был готов заключить официальный союз ни с одной из сторон. Краткосрочная цель его политики в отношении Франции была проста, хотя его методы не были такими. Он хотел использовать разногласия между бургундцами и арманьяками для достижения наилучшего для себя результата. В этом он не очень отличался от своих предшественников, за исключением того, что в центре их внимания с 1370-х годов всегда была Аквитания. Генрих был более амбициозен. Когда его послы встретились с послами короля Франции в Люлингене, недалеко от Булони, в сентябре 1413 года, они начали длинную лекцию о притязаниях Эдуарда III на трон Франции и невыполненных условиях договора в Бретиньи. Они даже подготовили подборку "самых красивых и примечательных книг", чтобы подкрепить свои требования документальными доказательствами. (В этой опоре на исторические тексты можно увидеть направляющую руку юриста Чичеля). В ответ французы процитировали Салический закон и отрицали, что короли Англии были даже законными герцогами Аквитании, не говоря уже о королях Франции. В последовавшем тупике все, о чем удалось договориться, — это временное перемирие на восемь месяцев.
