Азенкур: Генрих V и битва которая прославила Англию - [25]

Даже без подчинения, предложения герцога Бургундского значительно укрепили позиции Генриха в переговорах с арманьяками. Теперь он мог взять заметно более жесткий тон, называя Карла VI "нашим противником во Франции" и требуя восстановления своих справедливых прав и наследства. Возможно даже, что он считал, что настал момент, когда он может начать свое вторжение во Францию. В какой-то момент весной 1414 года Генрих созвал в Вестминстере заседание Большого королевского совета, состоявшего из всех высших представителей аристократии и церкви, чтобы обсудить и утвердить решение о вступлении в войну. Лорды Большого совета, отнюдь не рабски поддерживая эту идею, обратились к своему королю с упреком, призывая его "в столь важном деле не начинать ничего", кроме того, что было угодно Богу и позволило бы избежать пролития христианской крови. Они призвали его к дальнейшим переговорам, умерить свои требования и убедиться, что если ему придется вступить в войну, то только потому, что все другие разумные пути были исчерпаны и ему было отказано в "праве и разуме".[125]

В ответ Генрих назначил еще одно посольство, на этот раз высокопоставленное, во главе с Ричардом Куртене, епископом Норвича, Томасом Лэнгли, епископом Дарема, и Томасом Монтегю, графом Солсбери. По прибытии в Париж Куртене выдвинул ставшие уже привычными требования на трон Франции, но затем, почти тут же, признал, что это неприемлемо для французов, и предложил компромисс: Генрих примет Нормандию, Турень, Анжу, Мэн, Бретань, Фландрию и полностью восстановленное герцогство Аквитания под полным суверенитетом, вместе с владениями Прованса, миллионом шестьсот тысяч крон, оставшихся после выкупа Иоанна II Французского, и двумя миллионами крон в качестве приданого принцессы Екатерины. Арманьяки, которые уже слышали все это раньше и рассматривали это просто как первый ход в дипломатической игре за брак Екатерины, в ответ повторили тоже что и в 1412 году, они предложили расширенную Аквитанию (хотя сложный вопрос об оммаже остался нерешенным), плюс приданое в шестьсот тысяч крон.[126]

Это были щедрые условия для Арманьяков, но они были ничтожны по сравнению с тем, на что претендовал Генрих. Именно это несоответствие — в сочетании с весьма эффективной английской пропагандой — привело к знаменитому инциденту с теннисными мячами. Как рассказывает Шекспир, дофин в ответ на требования Генриха высмеял его якобы дикую молодость и послал ему несколько теннисных мячей для игры, что вызвало вызывающий ответ Генриха:

Когда мы сравним наши ракетки с этими мячами,

Мы во Франции, Божьей милостью, сыграем сет.

Попадет корона его отца в опасность.[127]

На самом деле дофин, который был почти на десять лет моложе Генриха, не имел никакого отношения к этим переговорам и в момент посольства находился вдали от Парижа, ведя кампанию против герцога Бургундского. Если бы он действительно послал теннисные мячи, особенно Генриху V, который, как известно, был щепетильным в вопросах своего достоинства, это оскорбление стало бы крупным дипломатическим инцидентом и привело бы к резкому прекращению переговоров. Этого просто не произошло. Тем не менее, история с теннисными мячиками попала в некоторые современные хроники, и все английские источники единодушно описывают французов как насмехающихся над претензиями Генриха и высмеивающих самого короля. К послам, по словам одного хрониста, "относились с насмешкой".[128] Все это было явной неправдой, но это была удобная выдумка, которая подогрела антифранцузские настроения и помогла оправдать английское вторжение в следующем году.

Аррасский мир, заключенный в сентябре 1414 года, временно прекратил военные действия между арманьяками и бургундцами и на время избавил герцога Бургундского от необходимости в военной помощи. Условия военного союза, которые он предложил Генриху, были тихо отменены, хотя переговоры продолжались, а поведение герцога во время подготовки к битве при Азенкуре позволяет предположить, что он дал, по крайней мере, молчаливое согласие и заверения в том, что он не сделает ничего, чтобы помешать вторжению англичан. Он был не первым и не последним, кто надеялся, что иностранные войска уничтожат его врагов за него.

То же самое высокопоставленное английское посольство, возглавляемое епископами Норвича и Дарема, но с заменой сводного дяди короля, Томаса Бофора, графа Дорсета, на графа Солсбери, вернулось в Париж в феврале 1415 года. Их снова приняли с большим почетом, и они заняли свое место на массовых торжествах по случаю Аррасского мира. Они присутствовали на пирах, наблюдали, как Карл VI (несмотря на свое безумие) сражался в поединке с графом Алансонским, который только что стал герцогом, и, что более важно, стали свидетелями дружеского поединка между Карлом, герцогом Орлеанским, и братом герцога Бургундского Антуаном. Несколько дней спустя они также присутствовали при проведении поединка трех португальских рыцарей против трех французских. Поскольку португальцы были давними союзниками англичан, их вывел на поле граф Дорсет, который потом имел несчастье наблюдать их поражение.