Азеф - [103]

Шрифт
Интервал

– Я у Лопухина никогда в жизни не был.

– Где ж ты был?

– В Берлине.

– В какой гостинице?

– Сперва в «Фюрстенхоф», затем в меблированных комнатах Черномордика «Керчь».

– Нам известно, что ты в «Керчи» не был. Азеф захохотал звонким смехом, который так хорошо знали Чернов и Савинков.

– Смешно, я там был…

– Ты там не был.

– Я был! – бешено закричал Азеф. – Что за разговоры! – Азеф выпрямился, подняв голову. – Мое прошлое ручается за меня! Я не позволю!

Тогда Савинков приблизился к нему, держа руку в кармане. Он был синебледный. Азеф смотрел ему в глаза.

– Если ты говоришь о прошлом, – глухо сказал Савинков, – скажи, почему в покушении на Дубасова, когда карета ехала мимо Владимира Вноровского – у него не оказалось бомбы?

– Это ложь! – бледнея, проговорил Азеф, у него дрожали ноздри и губы. – У всех метальщиков были бомбы. Карету Дубасова пропустил Шиллеров. Я не знаю почему.

– Мы допросили Вноровского. Дубасов проехал мимо него. Но у него не было бомбы. Ты ему не дал.

– Ложь! – закричал Азеф. – Было так, как я говорю!

– Стало быть Вноровский лжет?

– Нет, Вноровский не может лгать.

– Значит лжешь ты? – Савинков смотрел в упор, его лицо дрожало. Азеф был бел, но как каменный, он собирал последние силы.

– Нет, я говорю правду.

– Подождите, Павел Иванович, мы должны сначала выяснить вопрос о Берлине, – перебил Чернов.

– Иван, зачем ты ездил в Берлин?

– Я хотел остаться один, Виктор. Я устал. Я хотел отдохнуть. Я думаю, это понятно.

– Почему ты из «Фюрстенхоф» переехал в «Керчь»?

– В «Керчи» дешевле.

– Так ты переехал из-за дешевизны? С каких это пор, ты вдруг стал расчетлив? Ты всю жизнь жил глухими ассигновками и, кажется не копейничал?

– У меня были и еще причины.

– Какие?

– Это не относится к делу.

– Ты отказываешься отвечать?

– Я переехал из-за дешевизны. Остальное не касается дела.

– Скажи, как ты понял мои слова, – проговорил запинаясь Савинков, – когда я говорил тебе, что некто, имени которого я назвать не могу, сказал Бурцеву, что ты служишь в полиции и разрешил сообщить это мне?

– Я понял, что некто разрешил Бурцеву сказать это тебе.

– Некто – Лопухин, – проговорил Чернов. – Он не называл вовсе фамилии Савинкова. Но ты, со слов Павла Ивановича, понял, что Лопухин назвал его фамилию.

– Ну?

– И потому ты вошел к Лопухину со словами: – вы сказали Савинкову, что я агент полиции, сообщите ему, что вы ошиблись.

Вот сейчас дрогнул и стал зелен Азеф. И в тот же момент, прорезая пространство меж пришедшими, заходил по комнате.

– Что за вздор! Я не могу ничего понять! Надо производить расследование!

– Тут нечего понимать, – повернулся Чернов. – Иван, мы предлагаем тебе условия, расскажи откровенно о твоих сношениях с полицией. Нам нет нужды губить тебя и семью.

Азеф услыхал в этот момент, как отворилась дверь, из школы пришли мальчики и, зашикав, Любовь Григорьевна повела их по коридору на цыпочках.

– Иван, скажи всё без утайки. Разве ты не мог бы поступить так, как Дегаев? Ты мог бы больше, Иван. Азеф ходил, молча. Голова была опущена.

– Принять предложение в твоих интересах. Азеф не отвечал.

– Мы ждем ответа.

Азеф остановился перед Черновым, смотря в упор, в глаза, заговорил:

– Виктор, неужели ты можешь так думать обо мне? Виктор! – проговорил дрожаще. – Мы жили душа в душу десяток лет. Ты меня знаешь, также, как я тебя. Как же ты мог прийти ко мне с такими гнусными предложениями?

– Если я пришел, стало быть я обязан прийти, – ответил Чернов, отстраняясь от Азефа.

– Борис! – проговорил Азеф, обращаясь к Савинкову. – Неужели ты, мой ближайший друг, ты веришь в эту гадкую выдумку полиции? Господи, ведь это же ужасно!

– Мы сейчас уйдем, Иван. Ты не хочешь ничего добавить к сказанному? Ты не хочешь ответить на вопрос Виктора Михайловича?

– Мы даем тебе срок до 12-ти часов завтрашнего дня, – проговорил Чернов.

– После двенадцати мы будем считать себя свободными от всяких обязательств, – подчеркивая каждое слово, произнес Савинков.

10

Эта ночь в квартире Азефа была ужасна. Дети спали спокойно. Но вид освещенного камином кабинета Азефа был необычаен: стулья сдвинуты, ширмы повалены, на полу бумаги, вещи, дверь раскрыта. Растрепанный, в одной рубахе, в помочах Азеф торопливо просматривал кучи бумаг, часть утискивал в чемоданы, часть бросал в пылавший камин. В спальной у темного окна, дрожа, стояла Любовь Григорьевна.

Отрываясь от укладки, Азеф выпрямлялся, с лицом полным испуга говорил:

– Что, Люба? Всё еще там? А?

– Ходят, – из темноты отвечала Любовь Григорьевна.

– Ооооо… – рычал Азеф, стискивая голову руками, – убьют.

Любовь Григорьевна из-за угла всматривалась в темный бульвар Распай, видела двух в черных пальто, тихо прогуливавшихся по противоположной стороне. Она знала, дозор партии – Зензинов и Слетов.

В час ночи два чемодана были затянуты ремнями. Но выйти из дома нельзя.

– Люба, – проговорил Азеф, – потуши везде свет, пусть думают, что лег спать… – И скоро в одном белье, так, чтобы его видели с противоположной стороны, Азеф подошел к окну, постоял, электричество потухло, фасад квартиры потемнел. В темноте Азеф одевался. Любовь Григорьевна помогала.

– Господи, Господи, – шептал Азеф, – ты пойми, Люба, ведь если рассветет, я не уйду от них, знаешь, надо идти на всё, я переоденусь в твое платье…


Еще от автора Роман Борисович Гуль
Жизнь на фукса

Эмиграция «первой волны» показана в третьем. Все это и составляет содержание книги, восстанавливает трагические страницы нашей истории, к которой в последнее время в нашем обществе наблюдается повышенный интерес.


Я унес Россию. Апология русской эмиграции

Автор этой книги — видный деятель русского зарубежья, писатель и публицист Роман Борисович Гуль (1896–1986 гг.), чье творчество рассматривалось в советской печати исключительно как «чуждая идеология». Название мемуарной трилогии Р. Б. Гуля «Я унёс Россию», написанной им в последние годы жизни, говорит само за себя. «…я унес Россию. Так же, как и многие мои соотечественники, у кого Россия жила в памяти души и сердца. Отсюда и название этих моих предсмертных воспоминаний… Под занавес я хочу рассказать о моей более чем шестидесятилетней жизни за рубежом.».


Ледяной поход (с Корниловым)

Гуль - Роман Борисович (1896-1986) - русский писатель. С 1919 за границей (Германия, Франция, США). В автобиографической книге ""Ледяной поход""(1921) описаны трагические события  Гражданской войны- легендарный Ледяной поход генерала Корнилова , положивший начало Вооруженным Силам Юга России  .


Николай I

Царствование императора Николая Павловича современники оценивали по-разному. Для одних это была блестящая эпоха русских побед на поле брани (Кавказ, усмирение Польши и Венгрии), идиллии «дворянских гнёзд». Для других – время «позорного рабства», «жестокой тирании», закономерно завершившееся поражением в Крымской войне. Так или иначе, это был сложный период русской истории, звучащий в нас не только эхом «кандального звона», но и отголосками «золотого века» нашей литературы. Оттуда же остались нам в наследство нестихающие споры западников и славянофилов… Там, в недрах этой «оцепеневшей» николаевской России, зазвучали гудки первых паровозов, там выходила на путь осуществления идея «крестьянского освобождения».


Конь рыжий

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.



Рекомендуем почитать
Детские годы в Тифлисе

Книга «Детские годы в Тифлисе» принадлежит писателю Люси Аргутинской, дочери выдающегося общественного деятеля, князя Александра Михайловича Аргутинского-Долгорукого, народовольца и социолога. Его дочь княжна Елизавета Александровна Аргутинская-Долгорукая (литературное имя Люся Аргутинская) родилась в Тифлисе в 1898 году. Красавица-княжна Елизавета (Люся Аргутинская) наследовала героику надличного военного долга. Наследуя семейные идеалы, она в 17-летнем возрасте уходит добровольно сестрой милосердия на русско-турецкий фронт.


Недуг бытия (Хроника дней Евгения Баратынского)

В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.


Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


Тень Желтого дракона

Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.


Избранные исторические произведения

В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород".  Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере.  Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.


Утерянная Книга В.

Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».